— Но почему сейчас? С чего вдруг?
— Не знаю. Расслабься, а? Ты ждал этой минуты, месяцами дрочил в ожидании. Ну вот, она настала.
— Но я не так себе это представлял.
— И что? Просто расслабься.
Эрик и правда расслабился — ровно настолько, чтобы Ноэль смог его поцеловать, хотя Эрик едва ему это позволял. Его сопротивление завело Ноэля ещё больше. К этому времени ему удалось раздвинуть губы Эрика языком, и теперь он целовал его, с каждой секундой возбуждаясь всё сильнее: от каждого прикосновения усов Эрика; от его тела под собой — теперь Эрик просто лежал на спине на диване, а Ноэль — на нём сверху. Возбуждение росло с каждым сломленным барьером сопротивления, с каждой секундой, в которую он понимал: Лумис и его предсказания ошибались, ошибались, мать вашу!
Когда Ноэль почувствовал, что Эрик отвечает на его страсть, он оторвался от его лица и, расстёгивая пуговицы на его рубашке, пробормотал:
— М-м-м. Как хорошо, — немедленно устремляясь к левому соску, выступающему на плоской груди.
— Эй! А ты серьёзно настроен.
Эрик как будто пришёл в себя.
— А разве кто-то утверждал обратное?
Ноэль потянулся, минуя плоский, мускулистый живот Эрика, просовывая ладонь ему в брюки и щупая его там.
— Ладно, Ноэль. Хватит уже.
— Только не говори мне, что тебя это не заводит, Эрик. Я же чувствую. И я знаю, что ты занимаешься обычным сексом. На острове у тебя не было цепей и всего остального. Или я делаю что-то не то?
— Нет.
Эрик попытался сесть. Ноэль крепко прижал его к дивану.
— А всё-таки? — не отступил Ноэль. — Может, ты хочешь чего-то конкретного?
— Да. Слезь с меня.
— Зачем? Мы тут совсем одни. Давай займёмся любовью. Что нам мешает?
— Не знаю. Я просто… не понимаю.
Эрик по-прежнему пытался встать, а Ноэль его удерживал. Чем больше Эрик боролся, тем твёрже становилось намерение Ноэля его заполучить и тем сильнее, в свою очередь, сопротивлялся Эрик. Наконец, взмокшие от пота, они, задыхаясь, покатились по дивану. Эрику в конце концов удалось освободиться, перевалившись через спинку. Диван начал заваливаться назад, и Ноэлю пришлось спрыгнуть на пол, оказавшись всего в нескольких сантиметрах от того места, где Эрик медленно поднимался после своего падения. Внезапно оба уже стояли на ногах, лицом к лицу, и Ноэль так злился на Эрика за то, что тот всё испортил, что им вдруг овладело почти неконтролируемое желание ударить его, сильно ударить.
— Да что с тобой такое, чёрт возьми? — задыхаясь, возмутился Ноэль. — Я просто пытаюсь заняться с тобой любовью!
Он сделал маленький шаг вперёд, и Эрик отступил, держась настороже, принимая боевую стройку.
— Я не могу.
Разочарование Ноэля было уже почти невыносимым.
— Почему?
— Я не знаю.
Но именно в эту секунду Ноэль посмотрел Эрику в глаза, жёсткие, как кристаллы льда, и то, что Эрик не мог произнести, читалось в них слишком ясно: Ноэль приводил его в ужас.
Это мгновенно отрезвило Ноэля. Каким-то образом, благодаря интуиции или шестому чувству, Эрик понял, что Ноэль должен с ним сделать. И к сексу это не имеет отношения. Предсказание снова сработало. Бессмысленно с ним бороться. Бессмысленно.
Когда Ноэль распахнул дверь на лестницу, спеша поскорее убраться отсюда, до него донесся голос Эрика. В нём была растерянность и облегчение, и Ноэль не ожидал услышать от него этих слов, теперь, когда они ничего не могли исправить:
— Прости, Ноэль. Прости.
5
— Я захватила и это тоже, — сказала миссис Вега. — Возьмёте?
Ноэль посмотрел на лист бумаги, который она держала в руках. Это было описание программы психологического оружия на ближайшие две недели.
— Мне стоило бы его сжечь, — ответил он. — Положите к остальному. Оно понадобится нам позже, для комиссара.
Они сидели на разных концах длинной скамейки. Поблизости никого не было, только изредка кто-то проходил мимо по залитой солнцем дорожке. Стоял августовский день, жаркий и безветренный.
Они встретились, чтобы обсудить подробности завтрашнего наблюдения за Лумисом и таинственным Джи. Этим они и занимались уже полчаса. Случайный прохожий ничего бы не заподозрил: невысокая латиноамериканка играла с ребёнком в коляске и читала испанский фотороман; молодой человек, судя по всему, медитировал, запрокинув голову к солнцу. Но и Ноэль и Присцилла уже успели выбраться в «Хорн и Хардарт» на Пятьдесят седьмой, чтобы разведать обстановку. Похоже, условия для записи там были идеальные.
Ноэль устроится подальше от посторонних глаз, на балконе, возвышающимся на уровне третьего этажа над залом, где наверняка назначат свою встречу Джи и Лумис. Со своего места он сможет видеть всех и подать сигнал Присцилле. Он даже взял с собой диктофон и попробовал сделать запись. Вроде бы всё получилось: диктофон сможет записать происходящий поблизости разговор даже поверх шума.
— Что, если они не придут? — спросила она.
— Начнём снова следить за «петлями», пока они не объявятся, — ответил Ноэль.
Он уже задавал себе тот же вопрос.
— Вот новая кассета. Каждая сторона — час. Вряд ли вам понадобится больше. Знаете, как устанавливать?
— Я тренировалась.
Мимо них прошёл высокий молодой парень с двумя афганскими борзыми на поводке. Присцилла уткнулась в свой фотороман. Парень походил на танцора. Высокий, подтянутые ягодицы, вывернутые наружу стопы. Он внимательно посмотрел на Ноэля — пытается подкатиться. Ноэль ответил ему полуулыбкой. Парень прошёл дальше, даже не оглянувшись.
Может, он бы не отказался покататься на травке, подумал Ноэль. Забавно, после вчерашнего фиаско, в голову не лезло ничего, кроме секса. Дома надо ещё разок позвонить Полу Воршоу. Или сходить в бани, например. Там почти любой может трахнуться легко и приятно, даже великолепно. По крайней мере, так рассказывают.
До него дошло, что Присцилла что-то говорит, и он попросил её повторить.
— Я говорила, что кто-то из ваших знакомых был на похоронах. Он спрашивал о вас и удивился, что вас там не было.
Она вытирала ребёнку лицо кусочком смятого розового платка. Это не мог быть Лумис.
— Он сказал, что его зовут Ларри. Я его не знаю.
— Кодовое имя Питер Пэн, — ответил Ноэль.
Она встала, собираясь уходить, развернула коляску.
— За то время, что мы следили, он ни разу не пользовался петлями.
— Это очень смело с вашей стороны — заниматься таким делом, — сказал Ноэль.
