пошутить Мазай.
Они вскинули вещевые мешки на спину и ушли. Анна Кузьминична была так потрясена, что даже не вышла провожать их. Как стояла среди комнаты, так и осталась, точно прибитая, с безжизненно повисшими руками.
Вот и сенная дверь захлопнулась и шаги затихли в отдалении, а Анна Кузьминична и Егор стояли словно окаменевшие.
Наконец она вытерла слезу, медленно катившуюся по щеке, и сквозь слезы заговорила:
— Сынок… как же так, Горушка? Я ходила за тобой, словно цветок выхаживала… я ж тобой только и жила. Растила, надеялась — вот сынок в люди выйдет, порадует. Я ж ноченьки зимние, долгие только про тебя и думала… Приехал сынок — обрадовалась… Ой, куда ж моя радость подевалась?
Чем больше она говорила, тем тягостнее становилось у нее на сердце, и горе захватывало все больше и больше. В голову ей пришла новая мысль, она даже отшатнулась назад и взялась рукой за голову:
— Товарищи от тебя отказались, бегут… как от чумы. Кого в нашем роду люди так чурались?!
Анна Кузьминична села у стола, опустив голову на ладони.
Вошел дедушка Кузьма и начал не спеша раздеваться.
— Не спите еще? Никого у нас не было? Мне показалось — вроде из наших ворот двое вышли.
Ему не ответили. Он удивленно взглянул на Анну Кузьминичну и понял, что в доме неладно.
— Вы чего? — с беспокойством спросил он. — Анна, али что стряслось?
Не отнимая ладоней от головы, Анна Кузьминична тихо ответила:
— Егор… сбежал.
— Как… сбежал? Откуда?
— Из… училища.
— Из училища?!
Дед вдруг все понял. Он вздрогнул, будто его неожиданно хлестнули кнутом, и вскрикнул:
— А?! Егор!
Дедушка Кузьма распрямился во весь свой могучий рост, шагнул к Егору и вцепился пальцами в его плечо. Он хотел заглянуть в глаза внуку, но Егор по-прежнему стоял с опущенной головой. И дедушка Кузьма как будто погас: осунулся, сгорбился, опустил голову, стал как-то меньше и нетвердой походкой отошел от Егора, снова надел полушубок, шапку и, не сказав больше ни слова, не спеша вышел.
Анна Кузьминична всхлипнула, но не от слез: ей не хватало воздуха, она задыхалась.
Егор вскрикнул:
— Маманя! — и бросился к ней.
Но Анна Кузьминична отвела его от себя рукой и прошептала:
— Нету… нету у меня радости… нету…
ПОЛУНОЧНЫЕ ГОСТИ
В этот вечер Катюша пришла в читальню, когда там почти никого не было. Она недавно прочитала «Как закалялась сталь», узнала оттуда о книге Войнич «Овод», о том, что ее любил Павка Корчагин, и загорелась желанием прочитать эту книгу. Но достать ее оказалось делом нелегким. Вот уже больше недели Катюша охотилась за «Оводом» — книга в руки не давалась. Обычно заведующая избой-читальней, она же и библиотекарь, Тоня, говорила:
— Только сегодня отдала, буквально перед твоим приходом. Проморгала ты. Знаешь, сколько сейчас охотников на хорошую книгу! Приходи завтра, у меня три экземпляра «Овода» — может, кто и принесет.
Катюша стала забегать к Тоне в избу-читальню ежедневно и, чтобы опередить других, спешила попасть туда возможно раньше, по дороге с работы домой. Зашла она и на этот раз, в надежде, что сегодня посчастливится. Едва Катя переступила порог избы-читальни, Тоня крикнула ей:
— Катя! Иди получай! Сережка Тюпакин сдает «Овода». Бери из рук в руки.
Катюша заспешила, схватила долгожданную книгу, наспех расписалась и отошла к столу. Она уселась поудобнее, ближе к свету, но напротив входной двери, так, чтобы видеть входящих. Ей не терпелось. Раскрыв книгу,
Катюша начала читать, и страницы замелькали одна за другой. Первые страницы показались ей неинтересными. Она думала, что в этой книге, как и в романе Николая Островского, описываются простые люди, но здесь шла речь о священнике и его воспитаннике. Катюша была разочарована: затратила на поиски книги столько времени, а книга-то, видно, и не стоит того. «А может быть, так только вначале, — подумала она, — а дальше все по-другому будет?»
Вошел Егор. Он окинул взглядом всех, кто был в избе-читальне, и, не найдя того, кто ему был нужен, сел к столу, как раз напротив Катюши. Он нехотя взял журнал «Огонек» и начал перелистывать.
Катюша не могла понять: то ли он и вправду не заметил ее и потому не поздоровался, то ли увидел, да не захотел здороваться, а может, просто решил не мешать ей, не отрывать от книги.
Она уже не читала, только делала вид, что читает, а сама то и дело поглядывала на Егора, да так осторожно, украдкой, чтобы ни он, ни другие не могли заметить. Егор продолжал перелистывать «Огонек», и ей надоело играть в прятки.
— Гора! — шепотом сказала она.
Оторвавшись от журнала, Егор поднял голову и, увидев Катюшу, широко улыбнулся.
— Здорово! — сказал он и протянул ей руку.
— Гора, ты «Овода» читал? — спросила она.
— Нет, не читал. А что?
— Да ничего, я просто так спрашиваю.
Говорить больше было не о чем, и каждый сделал вид, что занят своей книгой.
— Ты не видела Максимку Ивкина или Сережку Тюпакина? — спросил Егор.
— Видела, — торопливо ответила Катюша. — Вот совсем недавно они пошли во вторую бригаду.
— Правда? А сюда придут еще, не знаешь?
Катюша неопределенно пожала плечами.
— А к кому пошли — не слышала?
— Не знаю. Не слышала.
— Я их ищу. Вот как надо!
Вдруг Катя вспомнила:
— Гора, они сюда не придут! Да, конечно, не придут.
Егор недоверчиво посмотрел на нее;
— А ты откуда знаешь? Они говорили, что не придут, или сама так думаешь?
— Они об этом не говорили, я просто догадываюсь.
— Ну, тогда еще неизвестно.
— Почему неизвестно? Нет, известно! — загорячилась Катюша. — Если мне не веришь, спроси Тоню.
Егору показалось, что Катюша обиделась на него за недоверие.
— Почему не верю? Я, конечно, верю, тебе обманывать незачем, только не знаю, правда это или нет.
— Конечно, правда. Вот даю слово! Мне нет никакой надобности выдумывать. Сережка «Овода» сдал…
— Какой «Овод»?
— Ну вот эту книжку.
— А-а-а, — протянул Егор.
— Сдал он книжку, а другой не взял, потому что, говорит, идут они во вторую бригаду к кому-то из товарищей, и Сергей не хотел с собой таскать книгу и попросил отложить, а зайдет завтра. Вот как было. Теперь понятно?
