— Я заканчиваю через полчаса, — сказала она, против моего ожидания ничего не подозревая. — Вы не торопитесь?
И заверил ее, что не тороплюсь. Это было правдой, так как мой поезд отходил только вечером. Из-за представившейся мне отсрочки я даже немного обрадовался.
— А пока вы могли бы посидеть… хотя бы там, — указала она на деревянные стулья в углу комнаты.
Я покорно направился к одному из стульев…
— Так что он просил мне передать? — спросила она через полчаса, усаживаясь около меня. — Что в пятницу приедет, не так ли? Вы знаете, Карел придерживается принципа, что муж никогда не должен появляться дома без предварительного предупреждения. Он считает, что это поможет избежать неожиданных встреч. Или, может быть, он приедет уже в четверг?
Я вздохнул про себя: она даже представления не имеет, какая неприятная весть ожидает ее.
— Если бы он приехал уже в четверг, то это бы было настоящей сенсацией. У меня есть неиспользованный отгул.
Тогда до меня дошло, что она еще не дала мне сказать ни слова. Она боялась. Видимо, и она пыталась оттянуть этот момент, но в конце концов осознала, что от реальности не уйти, потому что внезапно спросила:
— Что с ним случилось?
Черты ее лица как бы отвердели. Это было уже не детское лицо, а лицо решительной женщины- матери.
Это немного выбило меня из колеи. Что-то сдавило мне горло, и я с величайшим трудом сумел сообщить ей, что ее муж ранен.
Я ожидал, что она упадет в обморок или расплачется…
Но не произошло ни того ни другого. На ее лице можно было прочесть даже облегчение. Видимо, она боялась худшего.
Я воспользовался моментом и рассказал ей все. Без прикрас, недомолвок и утешений, придуманных мною для нее еще в поезде.
— Когда вы возвращаетесь? — спросила она, когда я закончил свой рассказ.
— Сегодня вечером.
— Я поеду с вами, — решила она. — За ребенком посмотрит соседка.
Меня не слишком обрадовало это решение, и я попытался отговорить ее. Выло бы лучше, если бы она осталась. А как только состояние ее мужа улучшится настолько, что с ним можно будет разговаривать, я бы ей позвонил.
— Поеду с вами! — повторила она, и мне стало ясно, что ее решение окончательное.
Таким образом, на следующий день в шесть часов утра я вместе с ней стоял у двери нашей квартиры и пытался как можно тише открыть дверь, чтобы не разбудить детей.
Когда я открыл дверь, то сразу же увидел Лиду. Разумеется, она знала, куда и зачем я поехал, поэтому сразу же поняла, о чем идет речь.
Подойдя к Боушковой, она подала ей руку. И тут силы оставили Боушкову, и она, опустившись на стул, расплакалась.
Нам удалось отговорить ее немедленно звонить в больницу, это я пообещал ей сделать сам через час-другой. Затем Лида приготовила ей чашку крепкого кофе и уговорила немного поспать на диване.
Боушкова быстро уснула, поэтому не стала свидетельницей ежедневно повторяющихся хлопот, возникающих при сборах детей в детский сад.
Как только за Лидой с детьми закрылась дверь, я позвонил Индре и, обрисовав ему положение дел, сказал, что приду позднее, потому что, по моему мнению, Боушкову не следует оставлять одну.
— Делай как сочтешь нужным, — ответил он с отчаянием.
— Что-нибудь случилось, Индра? — спросил я.
— Узнаешь при встрече, — произнес он и положил трубку.
Я позвонил в больницу и справился, как состояние сержанта Боушки.
— Кризис миновал, — сказали мне.
— Приехала его жена, не может ли она посетить его?
— Может, — ответил врач после небольшого раздумья, — но только на несколько минут.
— Она придет в первой половине дня, — сказал я врачу, и это прозвучало как просьба.
— Почему в первой? Посещение разрешено только после двух. Но, прошу вас, только на несколько минут. — Потом врач добавил: — Со вчерашнего дня постоянно кто-нибудь звонит, интересуется его состоянием и спрашивает, когда будет разрешено посещение.
От солдат до офицеров. Вы бы не могли как-нибудь это упорядочить? Чтобы звонил кто-нибудь один и в этом был наведен порядок. Посещения будут разрешены не ранее чем через три дня. Для жены я делаю исключение.
Я заверил врача, что он может на меня положиться. Порядок будет установлен…
— Муж ждет вас в два часа. — Я намеренно немного исказил смысл слов врача, когда Боушкова проснулась.
Я сварил кофе и после долгих поисков в холодильнике и шкафу предложил ей ветчину.
Сон, кофе и новость, что после обеда она может встретиться с мужем, улучшили ее настроение.
Мое же настроение не было особенно приподнятым. Я все время думал о взволнованном голосе Индры и его словах о том, что я что-то узнаю при встрече. Меня тянуло в подразделение, но я не хотел оставлять Боушкову одну.
«Лида!» — пришло мне в голову. Взглянув на часы, я определил, что именно сейчас у нее перемена, и тут же позвонил в учительскую.
Узнав, кто мне нужен, женщина на другом конце телефонного провода сообщила, что Лида только что вышла, но она попытается догнать ее.
— Зачем ты меня задерживаешь? — спросила Лида через минуту. — Я все устроила и лечу домой. Приготовлю обед и пойду с ней в больницу. Это будет лучше, чем воинский эскорт.
— Ты просто умница! — ответил я, когда Лида уже вешала трубку…
Через проходную я прошел, с трудом сдерживая желание пуститься бегом и хотя бы на минуту-другую быстрее узнать, что же все-таки происходит.
Я направился прямо к кабинету Индры. Но прежде чем я успел открыть дверь — входить без стука было моим правом, — на лестнице появился Ванечек.
— Не ходи туда, Петр. Там комиссия, — сказал он.
— Какая комиссия? — поинтересовался я.
— Расследуют наше ЧП. Налетели как осы.
— Но мы же здесь ни при чем!
— Именно этому они никак не хотят поверить, — сказал Ванечек.
— Зайдешь? — спросил я, указывая на дверь своего кабинета.
— Скоро тебя все равно позовут, и ты все узнаешь. С утра тебя уже несколько раз спрашивали. Как только я скажу, что ты пришел, вызовут на ковер и тебя.
— Почему на ковер? — не понял я.
— Ты очень удивишься. Во всем этом деле ты играешь довольно важную роль. Но теперь извини меня. Я должен кое-что сделать. — Сказав это, Ванечек отошел от меня на несколько шагов. Но просто так уйти он не мог, поэтому, вернувшись, добавил: — Я действительно не хочу, чтобы могли подумать, что мы с тобой сговорились.
Но меня они не вызвали, а сами пришли ко мне. Я доложил о своей поездке к жене Боушки, оставшейся на попечении моей супруги.
Члены комиссии посмотрели на меня более приветливо, но это продолжалось только до той минуты, пока я не ответил утвердительно на их вопрос, был ли проинструктирован водитель автомашины, попавшей в аварию.
— У нас есть другая информация, товарищ поручик, — заявил один из полковников.
Мне пришлось напрячь все свои силы, чтобы не крикнуть, что я не лгун.
