Школьники засмеялись. Шарка почувствовала, что краснеет. Спас ситуацию Гинек, который скомандовал:
— Ребята, за мной. Бегом — марш! Кто на разминке будет сачковать, тот вместо футбола побежит десять кругов.
— Девочки, пойдемте, я раздам вам скакалки, — быстро произнесла Шарка.
Она выбрала себе скакалку подлиннее, дала команду построиться, поставить ноги на ширину плеч и по примеру Гинека начала проводить разминку. Делая наклоны туловищем, она успевала следить, как Гинек гоняет ребят. Они по очереди проводили мяч между выстроенными в ряд своими товарищами, учились обводке, отрабатывали другие приемы владения мячом. Гинек подбадривал ребят, одних хвалил, других критиковал. Он полностью вошел в роль педагога.
«Есть люди, которые обладают талантом ко всему», — подумала Шарка, когда увидела, как легко Гинек вжился в роль футбольного судьи.
Он без колебаний наказывал умышленную грубость, назначал штрафные удары, а за ответную грубость показал длинному рыжеватому пареньку желтую карточку. «Гинек способен все делать и все решать, в том числе и мою судьбу», — призналась она себе. Как просто он рассеял ее чувство тревоги, когда она выскочила из школы. Всем своим существом он излучал радость. Что-то необычное происходило с ним, она почувствовала это. Его выдавали глаза, они были какими-то другими… Сердце ей подсказывало, что речь пойдет о чем-то более серьезном, чем то, что она услышала сегодня от Элишки Главковой. Гинек быстро решил личные дела, каким-то чудом получив краткосрочный отпуск. И это сразу после очередного, законного! Такого еще в его службе не бывало. Она вспомнила и о зависти, сквозившей в голосе Элишки. Шарка с гордостью посмотрела на Гинека. Он помахал ей рукой. Но тут же ей почему-то показалось, что он где-то далеко-далеко от нее.
«Не думай, братец, я тебя никуда не отпущу, вот так».
Он возвращался, окруженный возбужденными юными футболистами. Шарка позвала девочек с игровой площадки, класс построился в колонну по три.
— Что скажете об уроке физкультуры, мальчики? — поинтересовалась она.
— Классно! — ответили те дружно.
— Судил справедливо, ничего не скажешь, — бросил рыжеватый, очевидно неформальный лидер класса, и обратился к Гинеку: — Товарищ капитан, будьте у нас тренером. Нас ровно одиннадцать мальчиков в классе, но никто не находит для нас времени.
Мальчики загудели в знак согласия.
— Откуда ты знаешь, что я капитан? — удивился Гинек.
— А по звездам на погонах. Я уже вас встречал в форме. Четыре золотистые звездочки — капитан, одна большая — майор, — отчеканил рыжий и снова заклянчил: — Мы будем слушаться, честное пионерское!
— Посмотрим, — неопределенно сказал Гинек. — Меня ожидают срочные дела, а я не люблю давать обещания, если не знаю, смогу ли их выполнить. Передам вам мой ответ с вашей учительницей. — И он так открыто и пристально посмотрел в глаза Шарке, что у нее даже мурашки побежали по коже.
Закончив урок, Шарка переоделась, и они направились на центральную площадь к бакалейному магазину.
— Купим что-нибудь вкусное и устроим себе праздничный ужин, — предложила она.
Но до кооперативного магазина они не дошли. Гинек обнял ее за плечи:
— У меня идея получше. Давай зайдем к Астроному.
Теперь она определенно знала, что их ожидает что-то очень важное. К Астроному просто так они не ходили.
8
К Астроному Гинек повел Шарку через Смотровую площадку. Они могли пойти по асфальтированной дороге и за Бореком свернуть на лесную тропинку, так было короче, но к Смотровой площадке их тянули воспоминания. Прошлой осенью они впервые там поцеловались.
Они забрались на холм и остановились у скамеек. Он положил на одну из них сумку, сел сам. Шарка глядела на долину.
Борек как будто чем-то подкупил лето, чтобы оно не уходило. И оно щедро раздавало ему разноцветные ковры цветников в садах; дома широко открытыми окнами вдыхали его пьянящие запахи, под дамбой пруда блестели на солнце бронзовые тела мальчишек, которых мало волновали крики родителей, зовущих домой.
И Шарка была тоже частью этой прекрасной летней картины. Ее легкое светло-голубое платье сливалось с цветом полуденного неба, а коса напоминала сноп зрелой пшеницы.
Гинек украдкой следил за ней. Шарка выглядела спокойной и уравновешенной. Заметив на ее лице во время встречи перед школой признаки обеспокоенности, он испугался. Гинек не верил в предрассудки, но говорят же, что неприятности ходят всегда по три. Две он уже получил.
В Словакию Гинек съездил напрасно, ничего не решил, только потратил два дня. Теперь он понимал, что допустил ошибку, не потребовав развода еще в то время, когда переселился к Шарке. Ведь он должен был тогда предположить, что Марика не будет торопиться с разводом. В здание юридической консультации при районном суде Липтовски-Микулаша он вошел весьма решительно. В коридоре с множеством дверей постучал в ту, которая была к нему ближе всех… Стол почти закрывал сидевшего за ним маленького человечка.
— Юридический консультант Маркович, — представился человечек, и его ладошка утонула в руке Гинека. — Чем могу служить?
— Я хочу подать заявление с просьбой о разводе. — Гинек нервно откашлялся. Неожиданно ему показалось неудобным рассказывать совершенно постороннему человеку о своих личных делах. Маркович это заметил.
— Для того чтобы суд развел вас, вы должны доказать, что ваш брак не оправдал надежд, которые возлагало на него наше общество. Понимаете? — подбодрил он Гинека.
Гинек вспомнил, как об этих самых надеждах общества говорил им работник Национального комитета на свадебном обряде. Тихим, глухим голосом, так, что собравшиеся едва его слышали, он говорил о взаимной вежливости, о назначении семьи и воспитании детей. Что же из всего этого было свойственно им? Наверное, только вежливость. Создавать по-настоящему семью Марика не желала до полного выяснения, где они будут жить. Надежды их развеялись так же, как растворилась в приглушенной мелодии органной музыки невыразительная речь работника Национального комитета.
— Я познакомился со своей женой пять лет назад, — заговорил Гинек. — В то время я учился в высшем военном училище в Липтовски-Микулаше.
— Понимаю. — Адвокат жестом показал, что извиняется за то, что перебил его. — Она отказывается ехать к месту вашей службы, — добавил он уверенным голосом.
— Все, конечно, сложнее, но в принципе так, — согласился Гинек и удивленно взглянул на адвоката. — Откуда вам об этом известно?
Маркович положил на стол блокнот и задумчиво закивал.
— Во-первых, вы не первый, кто обращается ко мне с подобным делом. А во-вторых, я уже имел честь разговаривать здесь с вашей женой.
— Вот как? — с нескрываемым удивлением воскликнул Гинек.
— Не сердитесь, пан инженер. Вы ведь инженер, не так ли? — уточнил он. — Извините за то, что фамилия вашей жены не запечатлелась в моей памяти. Разводов, знаете ли, все больше и больше… Пани Ридлова обращалась ко мне с такой же просьбой примерно полгода назад.
— Но в таком случае я бы получил повестку… — растерянно возразил Гинек.
— Нет, пан инженер. До этого дело не дошло… Хорошо помню, что мы тогда подготовили все документы… однако на следующий день ваша жена раздумала подавать на развод.
