4
Вдоль ручья — его гортанное журчание все время доносилось слева, — вперед, трусцой, не слишком напрягавшей тело. Выносливость, как уже догадался Ник, точно не являлась сильной стороной его безымянного двойника. Взобравшись даже на небольшой холмик, он уже уставал и был вынужден то и дело останавливаться, отдыхая до тех пор, пока полоска в правом нижнем углу экрана вновь не оказывалась полностью голубой. Дальше, дальше, карабкаясь по камням, перепрыгивая через препятствия, высматривая ущелье. И нигде не видно Вестника с желтыми глазами.
Вершины холмов, обступивших ручей с обеих сторон, постепенно возносились все выше и выше, их склоны становились все круче. Темная лесная почва сменилась каменистым грунтом, и на пути у Безымянного то и дело возникали галечные осыпи, преодолевать которые было все труднее; несколько раз он падал. Когда же холмы справа и слева стали вдвое выше виртуального двойника, Ник понял, что это и есть ущелье.
А еще он заметил, что уже не один. В густом сухом кустарнике у дороги слышалось какое-то шуршание, что-то там двигалось, а потом — словно по беззвучной команде — из кустов стали выпрыгивать маленькие, похожие на жаб существа. Кроме перепонок, на лапках у них были еще и когти, ими эти создания пытались вцепиться в Безымянного. Ник пережил несколько ужасных секунд, пока не вспомнил о палке, которую его герой сжимал в руках, и не пустил ее в ход.
Две жабы обратились в бегство, еще одна свалилась на землю, сраженная метким ударом.
— Есть, — пробормотал Ник.
Но последняя жаба повисла на левой ноге Безымянного, и пятно крови под ее когтями становилось все больше. Ник встревоженно заметил, что красная полоска, отмерявшая срок жизни его двойника, уже едва переваливала за половину. Он нажал на пробел, заставив того подпрыгнуть, но когтистую тварь это не спугнуло.
Лишь клавиша Escape принесла желанный успех. Безымянный резко повернулся, стряхнул с себя это жабье отродье и по команде Ника пришиб его посохом.
Между тем большая часть жизни, отпущенной ему, уже была растрачена. Ник удостоверился, что поблизости нет других врагов, и подвел курсор к тельцу жабы. Всплыла справка: «4 единицы мяса».
— Хотя бы так, — пробурчал он, поднял измученного двойника и заставил его собрать тушки этих созданий, прежде чем продолжить путь по ущелью. Теперь он держался начеку, готовый заехать посохом по любой неожиданно выпрыгнувшей когтистой жабе. Однако новых противников не появлялось. Зато где- то вдалеке раздался шум; странные звуки, повторяясь снова и снова, отражались от стен ущелья. Топот копыт.
Он приказал двойнику, чтобы тот шел помедленнее и, соблюдая крайнюю осторожность, прокрался за ближайший поворот, за которым, впрочем, не оказалось ничего, кроме все тех же отвесных скал и вездесущего галечника.
Несколько мгновений спустя топот смолк. Ник велел Безымянному пробираться вдоль скалы, прижимаясь к ней вплотную, чтобы миновать заросли высокого, в рост человека, колючего кустарника, и двигаться дальше, туда, где вырастала новая отвесная скала. Прямо над ущельем, довольно высоко над головой двойника, там нависал массивный каменный выступ, а позади него виднелся узкий вход в пещеру.
Перед пещерой, верхом на громадном коне, облаченном в доспехи, восседал странный худой человек в сером плаще. Жестом он подозвал к себе обоих: и Ника, и Безымянного. Ник заметил и лысый заостренный череп, и необычайно длинные, костистые пальцы всадника, но тут его внимание привлекли бледно-желтые глаза.
«Ты весьма ловко справился».
«Спасибо».
«Но жизненной силы у тебя осталось не так уж много».
«Я знаю».
«В будущем тебе надо за этим следить».
Деловая манера говорить, присущая Вестнику, причудливо контрастировала с его жутким видом.
«Пришло время тебе получить имя, — продолжал тот. — Время первого обряда».
Неторопливым движением он указал на пещеру за своей спиной:
«Желаю тебе счастья. Пусть решения, которые ты принимаешь, окажутся правильными. Мы еще увидимся».
Он повернул лошадь и умчался прочь.
Ник подождал, пока топот копыт не смолк, и лишь тогда подвел своего двойника к отвесной скале. Высеченная в камне крутая лестница вела вверх, на выступ. «Время первого обряда». Почему у него снова вспотели руки? Он кликнул мышкой на тьму, окутавшую вход в пещеру. Безымянный прошагал в проем и исчез. В следующее мгновение экран монитора стал непроницаемо черным.
Мрак. Тишина. Ник ерзал на стуле. Почему это длится так долго? Из любопытства он немного постучал по клавиатуре, но так ничегошеньки и не изменилось.
— Ну давай же, — воскликнул он и ударил по корпусу компьютера. — Не зависать!
Тьма не рассеивалась, и нервозность Ника нарастала. Можно достать DVD из дисковода и вставить заново или нажать клавишу Reset, но это рискованно. А вдруг придется все начинать сначала? Или игра вообще больше никогда не запустится?
Внезапно откуда-то донесся звук. Тук-тук! Он напоминал биение сердца. Ник открыл верхний ящик письменного стола, вытащил наушники и подключил их к компьютеру. Теперь он слышал все гораздо отчетливее и, кроме странного стука, подумалось Нику, различал что-то еще. Звуки рогов, которые трубили какие-то короткие сигналы. Наверное, охотничьи — уж очень призывно они звучали. Такое ощущение, что где-то там, в глубине, игра идет полным ходом, но без него.
Ник прибавил громкость, досадуя, что не догадался раньше взять наушники. Может быть, он упустил что-то важное, какие-нибудь предостережения, указания! Может, прослушал ценный совет, как продолжить игру!
Скорее из нетерпения, чем в надежде ускорить ход событий, Ник забарабанил по клавише Enter.
Стук вдруг стих, и на черном фоне экрана проступили красные буквы:
«Это Эреб. Кто ты?»
Ник раздумывал недолго. Он выбрал то же имя, которое уже использовал в других компьютерных играх:
«Я — Гаргул».[5]
«Назови свое имя».
«Гаргул!»
«Твое настоящее имя».
Ник насторожился. Для чего это? Хорошо, он сообщит имя и фамилию, лишь бы игра продолжилась.
«Саймон Уайт».
Слова повисли посреди экрана, красные на черном, и пару секунд ничего не происходило, лишь мигал курсор.
«Я сказал: твое настоящее имя».
Ник недоверчиво уставился на экран. Сейчас он сильнее, чем когда-либо, чувствовал, что кто-то в него внимательно, испытующе всматривается. Ладно, глубокий вздох и еще одна попытка.
«Томас Мартинсон».
Вновь на дисплее несколько секунд мигали буквы, пока игра наконец не ответила:
«Томас Мартинсон — ложь. Если ты собираешься играть, назови настоящее имя».
Надпись исчезла, остался лишь мерцающий красным цветом курсор. Никакого разумного объяснения
