– Обо мне были разговоры?
– Об тебе? Да кто ты такой, чтоб об тебе разговоры?
– Ну не знаю… Искал меня кто.
– Кто ищет, тот всегда найдёт.
– Витя, надо встретиться. Срочно.
– Зачем?
– Это не по телефону.
– А что у нас с телефоном? – испугался Неживой. – Испорчен?
– Да не прикалывайся ты, тут такие дела…
В голосе Андрюши Дырова отчётливо слышны были истерические нотки.
– Ну, приходи в Управу, – предложил Неживой, ослабив галстук.
Он был в галстуке и без брюк. Впрочем, без брюк – слабо сказано. Девица-молчунья восторженно смотрела, закрыв себе рот ладонью. Майор принялся медленно вращать тазом, разминая мышцы туловища.
– В Управу – не вариант.
– Ты чего такой нервный?
– Да потому что думал, это отморозки какие-то! – вдруг закричал Дыров. – Темно было, а они – фонарями в морду! Вот и получилось… на автомате, понимаешь?
Ага, ага, подумал Неживой, опять что-то задвигалось. Как же сегодня всё быстро… Дырова, значит, встречали и, значит, не срослось что-то у встречавших, если он сюда звонит. А встречали – по моей наводке… Или он под контролем, произносит чужой текст? Но тогда не боялся бы, что телефоны пишут…
И вообще, я ничего не знаю, напомнил он себе. Я сижу в своей щели и не высовываюсь, а они там пусть хватают друг друга за яйца.
– Андрей, ты сейчас откуда?
– От метро. От своего.
– Жди меня… помнишь, мы однажды рванули «закупорку», а какой-то старикан упал в лужу и закрыл голову руками? Мы подумали – псих…
– … а это был ветеран войны. Помню. Потом в школу приходили.
– Вот в этом дворе и жди. Я приеду в полседьмого, раньше не могу.
Неживой имел в виду двор своего дома на улице Декабристов, – там возле глухого брандмауэра и прошли его школьные годы. А место это выбрал, потому что за домом, по утверждению Лобка, следят. И если Дырова возьмут, то… то и хорошо.
Хотя, интересно, что же Андрюше понадобилось? Зачем зовёт на встречу?
Спровоцировать его, заставить забыть про чужие уши… Неживой изобразил внезапное просветление:
– Стой! Тобой же, точно, интересовались. Дед Матвей тут звонил и…
– Чем он интересовался? – Голос в трубке помертвел.
– Ну… С кем ты встречался, выходил ли ты на улицу… что-то такое.
– Да что ж ему якоря порвало?! – выплеснул Дыров. – Ничего не понимаю. Из-за сестры, что ли?
– Опа! «Из-за сестры»? Так это ты, значицца, с его сестрой, в свободное от супруги время…
– Не твоё дело, блядуин, – сказал Дыров остервенело. – Радуйся, что нет у вас больше «наседки».
– В каком смысле?
– А застрелили.
– Чего-чего? – оторопел Виктор.
Диалог встал на тормоз. Молчали оба. Один дёргано дышал в трубку, стараясь совладать с нервами, второй переваривал услышанное, и злая радость распирала его нутро.
«Застрелили!»
Не выпустить бы это чувство, не раскрыть себя…
– У Чехова, кстати, есть отличная мысль по поводу, – сострил Неживой, желая снять напряжение. – Меня сегодня один умный опер просветил. Черт, сейчас вспомню… О! Вот: «Если в кадре появляется женщина, она обязательно должна выстрелить».
Снять напряжение не получилось. Злая радость прорвалась-таки в канал связи.
– Не знаю, на что ты намекаешь, – ответил Дыров неожиданно спокойно. – Но если ты, Витюня, причастен к этому дерьму, то будь ты проклят.
– Подожди, ни на что я не намекаю! – успел воткнуть тот… нет, не успел. Абонент отключился.
Измена
Виктор постоял секунду-другую, размышляя непонятно о чем, и вдруг понял, что лично у него всё великолепно. По всем линиям. Нечего ему тревожиться, кто бы и какое дерьмо ни жрал ложками.
Похоже, Дыров кого-то стёр. Матвея Лобка? Это было бы прикольно. Только при чём тут Неживой? Совершенно ни при чём. Я же не нажимал на кнопку? – риторически вопросил Витя. Нет, хоть и мечтал, чтоб этот «сутенёр», прикидывающийся шлюхой, сдох и истлел.
Но как же оно ловко всё складывается, когда есть
А договор… да пожалуйста, если надо.
Одна непонятка: зачем в этой скользкой ситуации Андрюше было звонить в Управление? На кой хрен ему Неживой? Знает же – тот запросто его сдаст; ведь столько лет знакомы. Зачем Дыров хочет встретиться? Надеяться на бескорыстную помощь со стороны Неживого – самое глупое, что можно вообразить, а он вовсе не глуп, этот соратник по детским шалостям. Значит, имеет что предложить, какой- нибудь интересный вариантик…
Ладно, потом.
Витя расслабленно взглянул на себя со стороны и почувствовал настоятельную необходимость снять галстук.
Без штанов, но при галстуке – это пошло, сказал бы эстет Дыров.
Еще он почувствовал, что готов немедленно возобновить процесс – ого, как готов! Мощь… Гостья встрепенулась, взглядывая исподтишка. Она терпеливо ждала, ничем не проявляя себя – хорошая баба, знала своё место, – не забыть бы, как ее зовут, мельком подумал майор Неживой, чтобы по ЦАБу потом пробить… тьфу, какой ЦАБ, я же паспорт смотрел…
Второй раз за вечер он занял исходную позицию, расстегнул нижние пуговицы рубашки, без суеты прицелился и торжественно произнес:
– Нас грубо прервали.
И пустота наполнилась. Инь впитала в себя Ян.
Наконец-то… ох, наконец-то!
В бухте сильно штормило, корабль бросало вперёд и назад.
Возвратно-поступательный кайф.
Немая красотка не стонала, а неистово мычала, и это возбуждало, как ни что другое. Виктор зарычал в ответ: его главный калибр стремительно готовился к залпу – вопреки отчаянным приказам командования «Отставить!!!». Он изо всех сил сдерживался. Партнёрша в ожидании приподнялась на руках и беспорядочно била задницей в подушку…
Дверь открылась легко и непринужденно, будто не была заперта, будто не существовало в природе никаких шпингалетов. Покатился по полу вырванный шуруп. На пороге стоял генерал-майор Сычёв, начальник Северо-Западного управления по борьбе с организованной преступностью.
Как во сне.
Если смотреть от двери – ракурс отличный, кинорежиссер бы выбрал именно эту точку. Главное, хорошо видны детали. Герои-любовники застыли, так и не сообразив разомкнуть контакт. Было общее оцепенение. Движение сохранялось только на экране видеодвойки.
Вообще-то Виктор Неживой не терялся ни при каких ситуациях: когда «калашников» метит тебе грудь, когда приходишь в гости к бабе, а она не открывает… всё было, всё тлен. Но у сна свои законы. Генерал-