– Что ты думаешь о майоре Лобке Матвее Игнатьевиче? – спросил хозяин кабинета, всё не оборачиваясь.
Это было начало!
Расправа почему-то оттягивалась, но ситуация не стала менее острой. Голова Виктора заработала, как многопроцессорный компьютер: тысячи вариантов ответа рассчитывались параллельно, как и тысячи причин столь странного вопроса, тут же увязываясь с возможными последствиями.
– Разрешите присесть, товарищ генерал, – простодушно сказал он, стараясь придать глазам спасительную оловянность. Самым важным сейчас было потянуть время.
Генерал неторопливо повернулся, оторвавшись от вечерних пейзажей.
– У тебя что, не сложилось за два года никакого мнения? Или ты у нас робкий? – он скверно усмехнулся. – Застенчивый?
Нелепая просьба насчет «присесть» была благополучно пропущена мимо ушей.
Виктор обежал взглядом гигантский кабинет, зацепившись на мгновение за бюст Президента. Здоровенное изделие – на чёрном бархате. Внутри, очевидно, полое. «Интересно, что под ним?» – пришла дикая мысль.
Тьфу, кретин…
Разговор пишется, обмер Неживой. Подстава!
Спокойно, одернул он себя, не сходи с ума. Какая «подстава»! Исключено. Не станет Сычёв никого подставлять, западло ему, потому что его уровень – решения принимать. Если в этом зале что-то кем-то и пишется, то НЕ генералом.
– Вы так неожиданно спросили, Дмитрий Степанович, – заговорил Неживой, лихорадочно подыскивая нужные слова. – Вот так с ходу взять и ответить… Майор Лобок – не простой опер, вы же знаете, это же не секрет, откуда он к нам пришел, да и какое у меня может быть мнение, когда двух мнений, как говорится, в определенных ситуациях быть не может…
Пальцы его мелко тряслись, он сцепил их в замок, переложив проклятую папку под мышку.
– Хвостом-то не виляй, Витя, – обрубил генерал.
Да, хреново оказаться между двух огней! Причем, совершенно внезапно, как бы спросонья. Куда кинуться, в какую сторону бежать? Если дед Матвей и вправду склеил ласты, то мели что попало, вреда не будет. Но если нет… По слухам, он обосрался на каком-то паскудном деле, и его понизили до сотрудника РУОПа. Ниже, очевидно, было некуда. А бывшие чекисты отличаются от прочих людей Системы тем, что не бывают бывшими. Рыть под них, конечно, можно, только они сами кого хочешь уроют. Хоть майора, хоть генерал-майора, если те рождены всего лишь милиционерами.
С другой стороны – как не откликнуться на просьбу «яйцевика» в чине генерала, которому зачем-то понадобилась полная и безусловная откровенность. Который, между прочим, пять минут назад заглянул к подчиненному на его рабочее место и с удивлением обнаружил… Патовая ситуация.
– Я не виляю! – честно возмутился Неживой. – Вы чем-то конкретным интересуетесь или так… в общих чертах?
– Ты хотел присесть? – вспомнил хозяин кабинета. Он обогнул стол и уселся сам, под портретом всё того же вездесущего Президента. – Ты присядь.
– Благодарю.
– Вот и хорошо. Из тебя когда-нибудь тянули сопли при помощи трубочки? Нет? Что ж ты меня, дружок, заставляешь этой процедурой заниматься? Дружок, – добавил Сычёв без улыбки.
Он вдруг показал майору указательный палец – медленно и молча, словно гипнотизируя. Затем, глядя со значением, опустил этот палец под стол и включил там что-то. Виктор знал – что. Постановщик помех. От прослушки. Когда, бывало, генерал запускал эту штуку, пол-этажа, включая верхний и нижний, не могли ни рациями пользоваться, ни слушать приёмники.
А значит, время вышло. Настал момент вынимать язык из кармана. Виктор сопоставил всё, что знал и о чём догадывался, и сделал свой выбор.
– Как о человеке, товарищ генерал-майор, о Лобке лучше справиться в отделе кадров его родного учреждения. А по службе могу охарактеризовать Матвея Игнатьевича следующим образом. Он педантичен, даже с перебором, поэтому в качестве «наседки», я говорю о нашей группе, он на месте. Но специфика отдела, где я имею честь служить, требует от сотрудника кроме опыта еще и наличия хоть каких-то чувств. В хорошем смысле, конечно, чтобы дело не страдало. Кроме холодной головы должно быть горячее сердце, так нам завещал Дзержинский. Тем более, в отношениях с товарищами по работе. Майор Лобок, как известно, много лет специализируется на агентуре, а это накладывает отпечаток на всё. Может быть, в другом отделе он прижился бы лучше? Для пользы дела – это ведь прежде всего.
– «В хорошем смысле»… – проворчал генерал. – Добавить нечего?
– У Матвея Игнатьевича неплохо поставлен удар левой, – осторожно сострил Виктор. – Я проверял.
– Ладно тебе. Дзержинский, кстати, насчет чистых рук тоже что-то говорил… Ты мне главное проясни. Ваш Лобок – он был дурак или нет?
Был, возликовал Неживой. Был…
Но про дурака – это вопрос вопросов! Как ни отвечай, в дураках останешься сам. Он среагировал исключительно точно:
– Мне кажется, человек просто устал.
И Дмитрий Степанович Сычёв задумался, надув щёки, – очевидно, больший объём помогал ему укладывать в голове поступившие данные. Потом с шумом выпустил воздух.
– Нуль информации. Мне докладывали, вы с ним дружны.
– Не то чтобы, но… Дед Матвей – закрытый человек.
– Стало быть, пшик.
Генерал был разочарован. Неудовлетворённость расползалась от него жутковатым тёмным облаком, видимым и осязаемым настолько, что хотелось помахать перед лицом рукой.
– Если надо, я могу попробовать с ним… насколько это возможно…
– Оставь, – сказал генерал. – Только что сообщили – майор Лобок, как бы это выразиться… уволился.
Он посмотрел подчинённому в глаза, и стало ясно – отбегался дед Матвей. Значит – правда… Неживой отвёл взгляд, боясь себя выдать.
– Переводом? – невинно спросил он.
– Как-то так. В общем, забрали его от нас.
Ай да Дыров, ай да Андрюша, подумал Неживой. Но что же у них там стряслось? И зачем он хотел встретиться?
– А теперь, Витя, слушай меня внимательно, – продолжал Сычёв. –
– Привлекут – в какой форме?
– К тебе придут и сделают предложение. Ты согласишься. А потом – заходи ко мне в любое время, не стесняйся. Бесконечно буду рад тебя видеть и слышать. Договорились?
– Всё так неожиданно…
– Ты-то ведь не дурак, – выразил уверенность генерал. – По-моему, ты понял, что я тебе сказал.
Понимать и вправду было нечего. Сказано яснее ясного. В широкой Витиной груди вдруг стало тесно… По сути ему предложили сменить принципала. Храповского – на Сычёва, полковника – на генерал-майора… Ну и ночь! Согласен ли он? Да не вопрос!
– Договорились, – сказал Неживой, тщательно контролируя выражение лица.
– Кто бы сомневался, – проворчал Сычёв. И улыбнулся. – Я вот про что подумал, Витя. В связи с уходом Лобка освободилась вакансия. Не пора ли тебе стать опером по особо важным? Для начала.
Виктор закашлялся.
Торжествующий вопль рвал грудь. Вот вам всем, черви навозные! Урою, уделаю, сотру. И кнопки никакой не надо… «Важняка» дадут, потом – «подсидельника»… Начальник отдела подполковник Неживой… Через пару лет – всё будет. «Яйцевиком» стану… А что, разве стыдно быть «яйцевиком» для