и в этом батальоне произведены малопонятные перестановки командного состава, – продолжил Вольдемар. – А в четверг состоится первое заседание обновленного сената после его частичной ротации.
– То есть ты предполагаешь, что, используя три батальона, Кагершем блокирует здание сената и потребует предоставления себе диктаторских полномочий? – Нейман уперся взглядом в глаза Дескина.
– Или чего-то в этом роде. Значительная часть сенаторов не успеет принять присягу, то есть не смогут голосовать. А для убеждения оставшихся трех батальонов вполне хватит.
– Но рядовые и сержанты не поддержат переворот, – нашел еще одно возражение сенатор. – Адмирал мог сагитировать офицеров, но обычные солдаты…
– …будут выполнять приказ, – Вольдемар продолжил фразу совсем не так, как хотел Нейман. – Их так учат. На уровне подсознания им вбивают, что бы ни случилось, надо держаться вместе и выполнять приказы офицеров. Когда до них дойдет смысл происходящего, то будет поздно. А если их еще и в крови запачкать… Между прочим, в вашей крови, сенатор.
– По отдельности все эти факты не вызывают беспокойства, но в твоей интерпретации все выглядит весьма серьезно. – Нейман задумался. – Будем считать, что у нас есть основания для беспокойства.
– Что будем делать дальше? – поинтересовался Вольдемар.
– А ты что предлагаешь?
– Я всего лишь капитан тре… второго ранга, а высокая политика по вашей части, господин сенатор.
Дескин выделил последние два слова. Специалист по высокой политике протянул руку к коммуникатору и, порывшись в его памяти, сделал вызов. Вольдемар слышал только половину разговора.
– Здравствуйте, господин сенатор… И я рад вас слышать. Не могли бы вы зайти ко мне… Да, часы у меня есть… Да, я умею ими пользоваться… Нет, до завтра не подождет… Мне очень жаль, что вы уже покинули сенат, но я настаиваю… Это очень важно… Хорошо, я жду вас.
– Вы здорово рискуете, сенатор, Тасселер вас живьем сожрет.
– Подавится, – парировал Нейман. – А кто не рискует…
– …у того грудь в крестах, – продолжил Вольдемар.
Тасселер появился минут через сорок. Начал с порога, даже не поздоровался:
– Если вы оторвали меня по пустякам… А-а, господин капитан уже второго ранга тоже здесь. И почему я этому не удивлен? Ну, что у нас плохого?
Дескин с Нейманом переглянулись, и Нейман начал говорить.
– Чушь! Ерунда! Этого не может быть…
– …потому что не может быть никогда, – продолжил Вольдемар.
Зря он вылез, весь заряд раздражения угодил в него.
– Пацан! Сопляк! Мальчишка! Что ты понимаешь в политике? Четыреста! Четыреста лет существует нынешняя система! И никто – слышишь? – никто не смог ее изменить. И вашему адмиралу это не под силу!
– Но попытаться-то он может, – опять влез Дескин.
– В отличие от вас, адмирал прекрасно понимает, насколько велика инерция в политике. У него просто нет базиса, за ним никто не пойдет, планетарные правительства его не поддержат, от него отвернутся даже члены его партии. Нет, это невозможно!
– Кто владеет столицей, тот владеет государством. Или что-то в этом роде, не помню, где прочитал. Если адмиралу удастся прикрыться фиговым листком какой-нибудь псевдолегитимной бумажки, то на первых порах все растеряются. И у адмирала, в отличие от вас, будет мозговой центр, гражданская администрация и военная сила, способные взять ситуацию под контроль. Во избежание хаоса многие выберут сильную адмиральскую руку, а не республиканские ценности, которые сейчас кажутся такими же естественными, как воздух. Если же адмиралу не удастся взять власть с ходу, то может начаться гражданская война с парадом суверенитетов отдельных планет. И те жертвы, которые казались нам огромными в предыдущей войне, покажутся детскими игрушками в случае войны гражданской!
Своим монологом Вольдемару удалось сбить первоначальный запал Тасселера, и тот перешел к своим контраргументам более спокойно:
– У адмирала нет сейчас социальной базы.
– Есть, – возразил Дескин. – На предприятиях Кагершема сейчас большие сокращения, а их сотрудники уже привыкли хорошо жить во время войны. Оказавшись на улице, они могут составить основу социальной поддержки адмирала, при соответствующей обработке.
– Которая сейчас, кстати, и ведется, – добавил Нейман.
– Их процент ничтожно мал.
Опять настала очередь Дескина с его эмоциями:
– А большому проценту абсолютно наплевать, кто сидит наверху. Вы, Кагершем или кто-то другой. Желающих защитить Республику будет гораздо меньше, чем вы ожидаете.
– Военные сами не поддержат своего адмирала! – не сдавался Тасселер.
– Флот – очень инерционная структура с жесточайшей дисциплиной. Если экипажам подать информацию под соответствующим соусом, то они продолжат выполнять приказы своего адмирала. По крайней мере, некоторое время.
– Господа, господа! Давайте прекратим эту дискуссию, – вмешался Нейман. – Она абсолютно непродуктивна. Я предлагаю опять собраться завтра утром…
– Республике угрожает опасность, а вы предлагаете тянуть время! – вскипел Вольдемар.
– Ночь уже на дворе, если начнем сейчас суетиться, то привлечем ненужное внимание, уж за коллегой Тасселером они точно приглядывают. Сейчас наш единственный козырь то, что мы предупреждены, а противник этого не знает. Поэтому предлагаю подготовиться и завтра с утра обсудить следующие вопросы: проверить предположения капитана и, если они подтвердятся, рассмотреть меры противодействия.
Вольдемар опять не удержался и влез:
– А также, что делать после. Если я окажусь прав, то флот и корпус космодесантников останутся без командования, а общество без нужных ориентиров.
– Согласен.
Тасселер поднялся с кресла:
– До завтра, господа, спокойной ночи пожелать не могу.
– А ты куда? – спросил Дескина Нейман, когда дверь за Тасселером уже закрылась.
– Никуда. В приемной есть хороший диванчик. А в город мне сейчас лучше не высовываться.
Вернувшийся рано утром Нейман позаботился о зубной щетке и бритве для Вольдемара. Вскоре в кабинете начали собираться приглашенные Тасселером. К своему удивлению, среди собравшихся Вольдемар увидел Олвица и Баумлера. После того как все выслушали хозяина кабинета, слово взял сенатор Тасселер:
– У кого есть идеи по проверке теории Дескина – Неймана?
– У меня, – поднялся Вольдемар.
– Прекрасно, послушаем одного из авторов.
– Весь план Кагершемов и компании основан на соблюдении полной секретности, задействованные в нем военные силы незначительны. Один прокол – и все провалится, сейчас у них нервы на пределе, количество посвященных в план растет. Поэтому надо заставить их нервничать и ошибаться.
– Вы говорите так, будто сам факт подготовки к мятежу уже доказан, – высказался Баумлер.
– Завтра на орбиту вокруг Астгартуса прибывает эскадра Стенера. Надо послать кого-нибудь из сенаторов с инспекцией. Лучше из комитета по здравоохранению или чего-то в этом роде. Ну, что-нибудь по поводу условий размещения десантников на десантных кораблях эскадры, – предложил Вольдемар.
– Его не пустят, – возразил Олвиц. – Такие визиты согласовываются заранее.
– Вот именно, а тут внезапная проверка под надуманным предлогом. Пусть вопит, требует, топает ногами и грозит всеми карами сенатскими. Если все чисто, то, покрутив пальцем у виска, они его пустят на
