подмигивали, цокали языками: догадайся, мол, компаньеро шеф!.. Лаптев забрался по переборкам к трубе, заглянул — и расхохотался: сидит внутри цилиндра, изображающего трубу, матрос и жжет паклю, пропитанную мазутом. Сам как черт, только белки глаз и зубы блестят, а во рту — сигара.
Капитан вел судно вдоль Африканского побережья. Команда каждую минуту ждала появления вражеских кораблей. Но горизонт был чист, и лишь изредка проплывали встречным курсом «торгаши» или «пассажиры». Этот район Средиземноморья пересекало множество незримых шоссе — и кому было удивляться еще одной «посудине», не спеша резавшей форштевнем синюю волну?.. Остались по северу Балеарские острова, по югу — город Алжир. У мыса Крамис, когда вышли на траверз порта Картахена, капитан резко, на девяносто градусов, повернул пароход.
Теперь предстояло одолеть самый опасный участок. Из Москвы получили шифрованную телеграмму: на полпути к базе их встретят корабли военно-морского флота республики. Сообщили пароль и отзыв для обмена при встрече.
Начало быстро темнеть. Лаптев приказал не зажигать огни. Машины заработали на максимальных оборотах. Никто не спал. Вглядывались в темноту. Шли часы. Приближался берег Испании. Республиканских кораблей не было. Андрей стоял на мостике рядом с капитаном. Небо уже светлело. От мерного покачивания клонило в сон...
Капитан дотронулся до его плеча. Лаптев подался вперед и увидел в сером рассветном тумане проступивший силуэт миноносца. Военный корабль застопорил ход. С его борта замигал светофор: «Кто вы?»
Андрей приказал ответить паролем. Вместо отзыва с миноносца передали острыми вспышками прожектора: «Остановиться!»
Значит, франкисты? Надо же! Нарвались, когда до Картахены оставался час хода!.. Лаптев через Хозефу сказал капитану:
— Миноносец маленький. Потопить нас не успеет. Бей ему носом в бок, будем кормить рыб вместе.
Увидел, как девушка с хрустом стиснула пальцы. И громко перевела.
Андрей приказал радисту:
— Вызывай Москву. Передавай: «Свой долг выполнили».
Жора начал отстукивать:
«Перехвачены противником. Идем на таран. Свой долг выполнили».
Не выдержал, добавил:
«Прощай, мама!»
Капитан сделал маневр. Судно полным ходом устремилось на миноносец.
За эти мгновения, как бывает только на море, стало совсем светло и туман растаял. На миноносце увидели несущийся на них пароход. Кто-то с палубы яростно заорал в переговорную трубу:
— ?Ellos son fascistas![1]
Капитан рванулся к штурвалу:
— ?Son amigos! ?Republicanos![2] — И отдал команду застопорить ход.
Вскоре выяснилось: миноноска — корабль республиканской береговой охраны. Подождали, когда растают последние пряди тумана, и пошли следом за него сквозь узкий створ в минных полях к Картахене.
На берегу от встретившего их советского представителя Андрей узнал, что корабли республики, направленные для их сопровождения, ночью в открытом море разминулись с пароходом — и они, и «торгаш», шли с погашенными огнями. А миноноска возвращалась с задания в другом квадрате и ни о каких паролях не ведала.
7
Вот она, земля Испании!.. «Я хату покинул, пошел воевать...» По совести говоря, Андрей смутно представлял себе эту страну. В воображении рисовалось нечто прекрасное: пальмы под жгучим солнцем, белые дворцы, черноокие красавицы, тореадоры — образ страны, слепленный из обрывков услышанного и репродукций с картин Веласкеса и Эль Греко, печатавшихся в «Огоньке».
Земля Испании предстала совсем иной. Картахена бухтой врезалась в каменистые горы. К гавани сползали узкие и кривые улицы, мощенные серым известняком. Вдоль улиц громоздились безрадостно- серые дома с похожими на амбразуры окнами. Вдоль берега тянулись тяжелые пакгаузы, арсеналы, доки. У причалов стояли, сердито подняв стволы орудий, серые корабли.
Хозефа попыталась оживить суровую однотонность картины экскурсом в историю. Заглядывая в путеводитель, начала сыпать:
— Картахена — это бывший Новый Карфаген, основанный еще до нашей эры. Отсюда Ганнибал вел свои легионы против Рима...
Советский представитель — белобрысый, но уже успевший загореть до черноты, в берете, прилепленном к макушке, — вернул их в сегодняшний день:
— Картахена — главная военно-морская база республиканского флота на Средиземном море и вообще лучшая гавань на всем побережье Пиренеев.
Лучшая гавань? Это — дело. И все же не такой представлял себе Андрей Испанию.
Сдав груз, распрощавшись с командой и советскими волонтерами-танкистами, он вместе с Хозефой отправился, как и было приказано, на попутной машине в Валенсию. Советский представитель дал адрес: отель «Метрополь», номер 213. «Там встретят».
Ехали на ящиках со снарядами и минами. Грузовик, ревя и громыхая на выбоинах, несся по шоссе вдоль моря. Шофер оказался отчаянный — откуда было знать пассажирам, что в Испании все шоферы такие, — делал крутые виражи, лихо проскакивал по хлипким мосткам, не уступал дорогу ни встречным, ни попутным машинам. Ящики со снарядами скрипели и громыхали в кузове. Но на этой-то дороге и увидел Андрей те приметы экзотической страны, которые рисовало воображение. Арбы, запряженные мулами, были до краев, с горкой, наполнены золотистыми плодами, в Москве считавшимися редкостными и продававшимися поштучно. Андрея поразили именно эти арбы, мимо которых с ревом проносилась их машина. Прямо на апельсинах восседали мужчины с длинными кнутовищами в руках и с винтовками за плечами и черноглазые, дерзко улыбающиеся женщины. В их черные волосы были вплетены красные гвоздики. С одной из арб смуглый весельчак метнул в кузов апельсин. И Хозефа, изогнувшись и подпрыгнув, как на волейбольной площадке, поймала золотистое ядро и рассмеялась.
Андрей посмотрел на нее. Вспомнил, как вела себя девушка на судне — в тот момент, когда увидели они эсминец. «Не трусиха». И еще подумал: «Хорошо, что она едет со мной!»
Скалистые горы расступились. Суровый пейзаж сменился на невиданно красочный: оливковые рощи чередовались с апельсиновыми и лимонными, с рисовыми полями, фруктовыми садами и виноградниками. Справа густо синело море, желтыми дюнами бугрились пляжи. Слева от шоссе земля была красного цвета. Поодаль, на вершинах холмов, поднимались дворцы — то аскетически неприступные, как тюрьмы, то вычурные воздушные башни в мавританском, как пояснила Хозефа, стиле. Вдоль дороги лепились хижины. Но и они под ослепительным солнцем казались живописными. Воздух был горячий, упругий и душистый.
До Валенсии Андрей и Хозефа добрались поздним вечером. Лаптев уже знал, что в связи с угрозой, нависшей над Мадридом, сюда переехало правительство республики. Трижды грузовик останавливали патрули, дотошно проверяли документы. Андрей настроился на суровый облик прифронтового города — и снова, еще не устав удивляться, был поражен несоответствием ожидаемого увиденному: казалось, вся
