— Вы будете-с бриться? — удивился он. — Лучше-с пойти к цирюльнику-с…
— Я буду не бриться, а брить, — ответил я. — Я обещал налить тебе вина, но не сдержал слова. Вот и решил побрить тебя. В качестве компенсации.
Жан, скривив недоверчивую физиономию, приготовил мыльную пену, полотенце и бритву. Я усадил его перед зеркалом и обмотал простыней. Он настороженно вертел головой с бакенбардами и пышными усами:
— Сударь, что вы задумали-с?
— Ты же собрался нанести визит мадемуазель Мими, — сказал я, работая помазком. — Значит должен выглядеть как приличный человек, а не сатир.
Я взял бритву и твердым движением удалил бакенбарды с его правой щеки.
— Что вы делаете, сударь, барин вы мой?! — взвыл каналья.
— Черт подери, Жан! Не дергайся, а то без ушей оставлю!
Мосье Каню сдался и с кислой физиономией наблюдал, как я разделался с его бакенбардами и усами. Я не слишком старался и, оставив бритву, велел ему самому подчистить оставшиеся кустики.
— И что на вас нашло, сударь? Что за прихоть такая-с?!
— Ты должен непременно сменить платье, — сказал я. — Вот куда твое «р» грассирующее деть, ума не приложу. Самое лучшее, чтобы ты в ближайшее время держал язык за зубами.
— Да что-с стряслось, сударь? — едва ли не плакал Жан.
Он привстал со стула и, вытянувшись к зеркалу, подчищал бритвою подбородок.
— Этот пан Гржиновский, — промолвил я, — он сидит там, в гостинице, с ножом под лопаткой.
— Как? — безразличным тоном переспросил французишка.
— С ножом под лопаткой, — повторил я.
Смысл сказанного наконец дошел до Жана. Он плюхнулся на стул и воскликнул:
— Как?! Вы убили-с его?!
— Тише! Тише! — возмутился я. — Кто его убил, еще не придумали. Но тебя там очень хорошо запомнили.
— А-а… э-э… — тянул мосье Каню.
— Сам виноват, нечего было чаевыми разбрасываться! И это твое картавое «р»! — объяснил я.
— Эх, сударь, я столько лет вам служу-с! А вы?! Вечно вы надо мною шутить изволите-с! — завел старую шарманку Жан.
Я развел руками, похлопал его по плечу и сказал:
— Но я тебя не держу: можешь ехать к мадемуазель Мими.
— Благодарствуйте, сударь. Что-то-с не хочется, — пробурчал Жан.
— Нет уж, братец, поедешь, — настоял я.
На следующее утро я нанял крытую коляску и велел мосье Каню править лошадьми вместо кучера. Он по обыкновению вытянул губы трубочкой к правому усу, а поскольку теперь остался без усов, то вследствие своей ужимки сделался похожим на криворылого селезня. Я рассмеялся, а Жан отправился исполнять приказ.
— Поезжай к вчерашнему трактиру, — велел я. — Остановишься, чуть-чуть не доезжая до парадного.
— Барин, сударь вы мой, — взмолился французишка. — Что, если нас опознает-с кто-нибудь?
— Не нас, а тебя, — ухмыльнулся я. — и отправят в околоток.
Коляска остановилась, и я принялся наблюдать за входом в гостиницу. Французишка ерзал на козлах: наверное, в каждом встречном ему мнился разоблачитель. Время от времени кто-то входил и выходил, но ничего примечательного в этих людях не было, и я не знал, увенчается ли моя затея успехом, да и плана продуманного не имел. Всматриваясь в очередное лицо, я гадал, кто он, обладатель физиономии — постоялец гостиницы или гость мадемуазель Мими?
Мимо проезжали открытые коляски, доносился девичий смех, блестели озорные глаза. Барышни в легких, летних одеждах вдохновенно флиртовали со столичными повесами. Я любовался ими и думал: а если сказать кому-нибудь из них, что именно в эти минуты в двух шагах от них разыгрывается драма и эта драма непременно отзовется на их судьбах? Вот и вчера кто-то проходил мимо, смеялся, барышням любезности говорил в тот самый момент, когда убийца всаживал нож под лопатку Гржиновскому. Генерал Вилсон задумал установить наблюдение за французским агентом, но, видимо, просчитался. Связник шпиона оказался хитрее и жестче, получил нужные сведения и оборвал нить.
К гостинице подъехала карета. Дородный господин спустился на землю и прошел в сени. Через минуту появился заспанный отрок, тот самый, что накануне обслуживал нас. Он распахнул дверь, ногою ткнул под нее кирпич и взялся перетаскивать багаж из кареты. Управившись с чемоданами, мальчишка отправился по улице по какой-то своей надобности.
— Извозчик, ну-ка догони его, — велел я Жану. — Заберем мальчишку и сделаем круг!
Мосье Каню тронул вожжи — коляска покатила. Когда мы поравнялись с отроком, я приоткрыл дверцу и за ухо втащил подростка в коляску.
— А-а! — взвыл он.
— Тихо сиди! — шикнул я, пихнув пленника на сиденье напротив себя.
— Вы?! Вы?! Это вы?! — воскликнул он, потирая ухо, и вдруг заверещал: — Тятенька! Отпустите меня!
— Тихо! — повысил я голос и придавил мальчишку шпагой в ножнах.
Он округлившимися глазами посмотрел на меня, затем на ножны и притих.
— Так-то лучше, — произнес я. — Ну и что ты раскричался: вы, вы?!
— Это же вы! Вы были у поляка-то, — страшным шепотом выдавил мальчишка и перекрестился.
— Что ты несешь?! — с угрозой в голосе спросил я. — Мы были у мадемуазель Мими…
— У мадемуазель? — переспросил подросток, глядя на меня с недоверием. — Так она же на другой половине квартируется! И у нее был господин Захарьин…
— Замолкни! — велел я. — Отвечай на вопросы. Если расскажешь все без утайки, я тебя отпущу! Будешь врать — отправлю на дыбу! В Преображенский приказ! Понял?
Мальчишка закивал с рабской поспешностью, и я опустил шпагу.
— Что за поляк? Что ты знаешь о нем? — спросил я.
— Шляхтич, пан Гржиновский, — сказал отрок. — Убили его!
— Кто приходил к нему? Запомнил? — я повысил голос.
— Никто, — парнишка задрожал. — Вот только…
Он умолк, вытаращив на меня испуганные глаза.
— Мы? — закончил я.
Он кивнул и всхлипнул.
— А до нас?
Мальчишка отрицательно помотал головой.
— Вот только господин, что был с вами, — промямлил отрок.
— Какой господин? — спросил я.
— В красном сюртуке. Англичанин, — пояснил мальчишка. — Он был вместе с паном Гржиновским, когда пан толь- ко-только прибыл…
Вилсон! Тоже мне конспиратор! А как переживал, как переживал: «Нужно уходить! немедленно! иначе нас запомнят и опознают!» А сам присутствовал еще при заселении шляхтича в гостиницу.
И тут меня осенило! Французского агента убили по приказу генерала Вилсона. Англичанин получил все необходимые ему сведения, взамен помог наполеоновскому шпиону выполнить свою миссию, попутно создал впечатление, что искренним образом намеревался передать наблюдение за лазутчиком российским властям, а сам расправился с ненужным агентом и меня использовал для обеспечения собственного алиби. Хитер! Ничего не скажешь!
Коляска сделала круг, и я выпустил мальчишку на том же месте, где и подхватил. Оказавшись на воле, он обиженно зыркнул на меня, шмыгнул носом и поплелся дальше по своим делам.
А я подумал, что с Вилсоном мог и ошибиться. Когда мы застали шляхтича с ножом в спине, уж
