позволяло Вадиму Петровичу настаивать на полном истреблении адептов новой веры – все они были иногородними.
– Сделаем, – кивнул Старый, тыча в пепельницу окурком. Ему было безразлично, на кого принимать заказ: на сектантов, протестантов или православных христиан.
Договорившись, полковник ФСБ вытащил из карманов пальто четыре увесистые пачки.
– Вот, – сказал он, обводя взглядом уставившихся на упаковки пацанов. – Стрелять будете только вот этим! Стволы под них найдутся? Хорошо. Впрочем, другого калибра все равно нет, не сделали.
«7,62 миллиметра, – смекнул Ганс, пачки были непривычно большими, – под АКМ».
– Цените, – кивнул на патроны фээсбэшник. – Большой раритет, между прочим.
– А чего в них такого особенного? – поинтересовался Старый. – Они что, золотые?
– Серебряные, – холодно ответил Вадим Петрович. – Поэтому использовать будете только их.
Автоматчик разорвал пачку и высыпал на стол патроны. Пули были серыми – настоящее потемневшее от времени серебро, не покрытое защитным слоем лака.
– Сере-ебряные, – протянул Мандарин. – Мы на оборотней, что ли, собрались?
– Сектанты не оборотни, – неловко отведя глаза, сообщил полковник ФСБ. – Они – вампиры.
В доме номер тринадцать по улице Черепанова сектанты откупили половину шестого этажа и поставили на лестничной клетке железную дверь, отгородив себе еще кусочек полезного пространства. У нее и собрались пацаны во главе с Вадимом Петровичем.
– Времени у нас предостаточно, – наставлял фээсбэшник, пока Мандарин колдовал над замком. – С момента первого выстрела будет минуты полторы. Пока соседи в милицию позвонят да пока самая ближайшая машина подъедет, это если поблизости окажется такая машина… В общем, времени – завались. Мы будем действовать быстро: проходим по комнатам – сектанты три квартиры соединили вместе – и мочим всех, кого увидим. Без разбора!
– Господь на том свете рассортирует! – хмыкнул Автоматчик и передернул затвор.
В этот момент Мандарин справился с замком.
Киллеры ввалились в подобие прихожей, куда выходили двери трех квартир. Ганс углядел слева хлипкую дверь из крашеного оргалита и пнул ее со всей силы. Косяк содрогнулся, но выдержал. Тут же по ней врезал каблуком Автоматчик. Дверь распахнулась, словно выбитая пушечным ядром. Гангстеры влетели в коридор, Мандарин дернул на себя дверь в ванную – никого, Вадим Петрович проверил комнату.
– Пошли-пошли! – махнул он братве дальше по коридору, тускло освещенному из дальнего конца.
Автоматчик и Ганс, обогнав его, влетели в следующую квартиру – они соединялись широким проемом в стене.
Тут им повезло. Автоматчик увидел метнувшуюся к окну тень и нажал на спусковой крючок. АКМ стукнул дважды, Автоматчик берег патроны. Тень переломилась в поясе, ее отнесло на стену – тяжелые пули 7,62 мм обладали неплохой ударной силой. Ганс подскочил к упавшему, перевернул ногой, заглянул в лицо. Это был пожилой бородатый мужчина с мешками под глазами, нижняя челюсть отвисла, из густой волосни проглядывали длинные белые клыки.
«Точно, вампир! – подумал Ганс. – Гадость какая!» Он пропустил Вадима Петровича и ринулся следом. Впереди грохнули в два ствола Автоматчик и Мандарин.
Сектантов истребили безжалостно и быстро. Серебряные пули скосили намертво всех, не разбирая, кто вампир, а кто нет. Гансу пострелять так и не удалось. Бандиты выбрались на лестничную площадку, оставив за собой изрешеченную пулями квартиру и шесть трупов. На все у них ушло девяносто четыре секунды.
Вадим Петрович спал тревожно, нервно, без сновидений. Он пробудился среди ночи, как теперь случалось с ним не раз. Сел на кровати, включил торшер, закурил.
После смерти жены ему довелось воспитывать дочь самому, а это было нелегко – много времени уделялось работе. И вот не уследил: проклятая секта засосала дочь и не желала возвращать, даже полностью прекратив свое паразитическое существование. Вадим Петрович ненавидел вампиров, белых братьев, свидетелей Иеговы, остальных потерпевших и вообще всяческие конфессии. Союзы и партии он тоже ненавидел.
Дочь! Он прошел к дальней комнате и остановился перед железной дверью с глазком. Окно в комнате было заклеено газетой и защищено толстыми прутьями решетки, приваренной изнутри. Вадим Петрович заглянул в глазок. По комнате быстро метнулась почти бестелесная тень. Существо, содержавшееся за дверью, лишь внешне напоминало дочь, но в остальном уже не имело ничего человеческого.
Вадим Петрович хотел произнести ее имя – и не смог! У нее теперь не было имени. Прислонившись к двери, он тихо заплакал, поначалу не обращая внимания на приятный запах, достигший его ноздрей.
Ганс и Автоматчик заехали к Старому в полдень, как условились накануне. На звонок никто не открывал. Автоматчик рефлекторно подергал ручку, и дверь легко отворилась. Гангстеры, малость оторопев, переглянулись. Незапертая дверь не сулила ничего хорошего. Они осторожно вошли в квартиру.
– Старый! – на всякий случай позвал Ганс. – Это мы пришли.
Старого они нашли в гостиной. Он лежал лицом вниз, будто заснул, выбрав неудачное место, как это случается с перепоя. Но он не спал. В этом Ганс убедился, присев на корточки и качнув Старого за плечо. Его голова резко откинулась, открыв черную дыру глотки. Она была почти целиком отгрызена чьими-то острыми зубами и держалась на куске кожи.
– Крови нету, – прошептал Автоматчик, – ни капли, ты посмотри!.. Будто ее всю выпили.
– Мы – следующие, – смекнул Ганс и быстро поднялся. – Надо взять Мандарина и навестить Вадима Петровича. Это сделали сектанты. Кажется, мы кого-то упустили.
Гангстеры впервые были в квартире офицера госбезопасности, но никому из них даже в голову прийти не могло, что там есть своя маленькая тюрьма.
– Слу-ушай, – изумленно протянул Мандарин, заглядывая в дальнюю комнату, железная дверь была распахнута настежь, – это че, получается, что у всех чекистов дома устроен КПЗ?
– Наверное. – Автоматчик заглянул в глазок. – С умом устроено, всегда можно подшнифтить, а вот кормушки нет – странно, как он зэков кормил?
Гангстеры топтались по квартире Вадима Петровича без всякой опаски. Сам фээсбэшник неподвижно сидел на кровати и глядел в стену пустыми глазами зомби. Он был жив, но на вопросы не отвечал. Даже Автоматчик, предложивший братве после неудачной попытки разговорить чекиста спилить ему зубы напильником, отбросил затею как заведомо напрасную. Трое киллеров, оставшиеся без пахана, действовали энергично и решительно. Приехали к Вадиму Петровичу домой и нашли дверь незапертой. Вошли. И теперь осматривались и удивлялись.
– Камера на одно посадочное место. – Ганс подошел к окну и дернул решетку. – Что он там про свою дочь говорил?
– Что она с сектантами… это… – Автоматчик запнулся, потому что не смог вспомнить ничего определенного об участи чекистской дочки, а сам Вадим Петрович ничего конкретного не сказал.
– Что она душу бессмертную погубила, – напряг извилины Мандарин.
– Точно, – обвел взглядом комнату-камеру Ганс. – Здесь-то он ее и держал, она тоже стала вампиром.
Ему показалось, будто в воздухе запахло розами. Розы Ганс любил пуще других цветов.
– Пахнет апельсинами, – пробормотал Мандарин. – Пойду открою.
Автоматчику казалось, будто пахнет мясом. Жареным и очень вкусным. Зачарованно улыбаясь, он двинулся в прихожую вслед за Мандарином. Тот уже возился с замком. Дверь распахнулась, на пороге промелькнула быстрая беззвучная тень. Плененный мясным ароматом, Автоматчик стоял и смотрел, как девушка прилипла к шее Мандарина, энергично двигая челюстями. Раздалось жадное, утробное чмоканье. Вскоре и сам Автоматчик почувствовал укус.
Из коридора донесся шум, возня, какие-то странные звуки. Обоняя душистые розы, Ганс все же не терял головы. Под курткой у него грелся АКМС с полным рожком серебряных патронов. И когда из прихожей вдруг появилась девушка с окровавленным ртом, Ганс одним быстрым движением расстегнул молнию на куртке, скинул флажок предохранителя и полоснул в цель. Он привык стрелять длинными очередями, от которых не мог увернуться даже самый ловкий вампир. Девушку отбросило в коридор. Она упала и теперь уже по- настоящему умерла.
