Рыбачка из Сума
Никак не хочет
Подняться наверх[711].
Мне это показалось очень странным. Приходи сегодня в мои покои».
Она на это ответила:
«Чтобы никто
Её видеть не мог,
Хотела б рыбачка
Скрыться
На дне морском.
Я робела посторонних взглядов».
Наследник показал ответ Пятой принцессе:
— Погляди! Совершенно не к чему придраться!
После этого он отправился к императору.
Итак, к вечеру Накатада снова появился во дворце Человеколюбия и Долголетия, придя из покоев Фудзицубо. По сравнению с тем временем, когда Накатада служил императорским сопровождающим, он стал гораздо красивее. Отец его был известный красавец, и когда они вместе появились во дворце, никто не сказал бы, что это отец и сын, скорее братья с разницей в один-два года.
— Какой у Накатада великолепный сопровождающий! Однако где это видано, чтобы вторых военачальников сопровождали генералы? — пошутил, увидев их, Масаёри и продолжал: — Правый генерал не может заменить стражников и Правой, и Левой охраны. Мне не подобает сидеть без дела.
Он стал рядом с Канэмаса, и они, следуя за Накатада, направились к императору. Младшие военачальники и низшие чины Правой и Левой императорской охраны, перебрасываясь шутками, двинулись вслед за ними. Среди них не было только Судзуси. Накатада, освещённый лучами вечернего солнца, был великолепнее всех. Блистательная внешность, полная достоинства поступь, мечтательный вид — всё придавало его облику очарование и утончённость и отличало от кругах придворных. Когда император увидел его идущим в сопровождении двух генералов, гнев его утих, и он произнёс с добродушным видом:
— Ну, наконец-то его отыскали!
Принц Тадаясу, который в числе прочих придворных находился подле императора, спустился с лестницы и начал танцевать. Накатада, приблизившись, стал танцевать вместе с ним. Хёбукё, молодые принцы и сановники поднялись навстречу Накатада.
— Находясь на службе, почему ты не подошёл ко мне, когда я позвал тебя? — спросил его император.
— В шатре Левой охраны левый генерал угощал Накатада вином, сын мой ни одной чашки не пропустил, выпил слишком много, сильно опьянел и скрылся в зарослях хмеля. Я услышал, как кто-то играет на флейте, начал искать в траве и обнаружил сына, — пустился в объяснения Канэмаса.
— Даже лёжа в траве, он играл на флейте, — улыбнулся император.
— Музицировал втайне от всех, — поддакнул Канэмаса.
Император велел поднести Накатада чашку с вином и сказал:
— Вот это мастерство, что не забывается и в опьянении!
Государеву службу
Не ставя ни в грош,
С дамой
В заросли хмеля
Отправился юный придворный.
Неужели и вправду с тобой никого там не было?
Накатада на это ответил:
— Ни единой души
Не зная в высоких чертогах,
В заросли хмеля
Отправился спать
Сверчок неприметный —
и преподнёс чашу наследнику престола.
Наследник сказал:
— Ну что ж, вообразим, что ты действительно был в зарослях хмеля.
В зарослях хмеля,
Где невзрачный сверчок
Пристал на ночлег,
Роса до сих пор
От грёз очнуться не может[712].
Накатада на это ответил:
— Если бы было дано
Сверчку обрести приют на равнине,
Куда стремилась душа,
Осенью он не блуждал бы
В зарослях хмеля[713].
Наследник престола велел поднести чашу генералу Масаёри. Тот её принял и сложил так:
— Если б сверчок
Нашёл приют на равнине,
Ветер осенний
Сейчас бы принёс аромат
Раскрывшегося цветка[714].
