Накатада велел слуге сесть верхом и выехать к Судзуси. Тот ещё не успел выйти из экипажа, как ему передали ответ Накатада.
Из императорского дворца то и дело призывали Накатада, и он наконец-то отправился туда. Сначала он нанёс визит отрёкшемуся от престола императору Судзаку.
— Очень давно тебя не было видно, — сказал ему Судзаку. — Сейчас императору нужно представить докладные записки о назначении управляющих в провинции, и в такие дни тебе необходимо присутствовать во дворце.
— Если государь прикажет, я бегом отправлюсь во дворец, — ответил Накатада.
— А как Инумия? Каковы её успехи в учении?
— Она очень быстро всё схватывает.
— Это меня очень радует, — удовлетворённо улыбнулся отрёкшийся император. — Твоя мать владеет многими секретами мастерства, и если Инумия удастся перенять все эти секреты, будет замечательно! А сколько времени вы предполагаете учить её?
— Если она будет заниматься серьёзно, то должна выучиться быстро. Но она ещё немного мала, поэтому мы учим её без спешки. Существуют много законов, как сочетать исполнение произведений с временами года. Я должен буду часто отлучаться, чтобы присутствовать во дворце на больших празднествах, поэтому обучение не сможет идти очень быстро.
— Поистине, всё это необыкновенно. Как интересно! Как бы мне хотелось увидеть всё это своими глазами!
Госпожа Дзидзюдэн находилась в отчем доме.
Вечером Накатада отправился в усадьбу Масаёри, чтобы навестить Первую принцессу. Но она музицировала со Второй принцессой и к мужу не вышла. «Я долго находился на службе у отрёкшегося императора Судзаку и у царствующего императора и очень устал. Я хочу рассказать тебе об Инумия», — велел передать ей Накатада.
Вторая принцесса, чтобы не мешать им, удалились в задние комнаты.
Первая принцесса вышла к мужу с недовольным выражением лица. Он с раздражением заговорил с ней, и она ответила:
— Тебе ли сердиться на меня? Все говорят с неодобрением о том, что ты сделал. Я очень тоскую. Когда же наконец я смогу увидеть Инумия?
— Сейчас это невозможно… Присутствие многих людей нам очень помешает… Обучение требует времени…
— А как она учится?
— Скоро она будет играть очень хорошо.
На рассвете Накатада отправился к отцу. Третья принцесса и сын госпожи Сайсё не ожидали его и очень обрадовались его приходу.
— Очень давно я не имею никаких известий от твоей матери, — пожаловался Канэмаса. — Она не отвечает на мои письма. Я очень беспокоюсь и думаю потихоньку к вам явиться во время девятидневного поста.
— Мы все здоровы. В девятый день будет праздник хризантем, и я явлюсь во дворец, — сказал Накатада.
Затем он отправился с визитом к Третьей принцессе и госпоже Сайсё.
— Как вы поживаете? — спросил он.
Было видно, что жёны Канэмаса скучают. Накатада, вызвав управляющего, велел принести дамам фрукты и другие яства и очень скоро удалился в старую усадьбу.
Глядя, какими красивыми красными листьями покрывались деревья, из которых делали луки, Инумия думала: «И у матушки, по-видимому, деревья стали такими же красивыми. Смотрит ли она на деревья? Матушка говорила мне: „Надо терпеть, даже если тебе будет тоскливо'. Может быть, она меня уже забыла? Ах, если бы она прислала мне письмо!» Девочка была готова заплакать.
— Не плачь, — успокоил её отец. — От матушки пришло письмо. «Прилежно ли занимается Инумия? Если да, я скоро приеду и повидаюсь с ней» — так она пишет.
Девочка очень обрадовалась и стала заниматься с ещё большим усердием. Накатада понимал, что дочь не может не тосковать, и чтобы развлечь её, принёс красивые картинки и принялся показывать их Инумия. Но она не стала, как обычно, разглядывать их, а продолжала сосредоточенно играть на кото.
Луна ярко сияла в чистом небе, всё было спокойно. На горах ясно были видны деревья. Слышался плеск волн, и дул прохладный ветер. Вместе с отцом и бабкой Инумия играла очень серьёзно. И госпожа, и Накатада почувствовали такую грусть, что из их глаз полились слёзы, и они были вынуждены прервать урок. Посмотрев на них, Инумия сказала госпоже:
— Вы говорите, чтобы я не плакала, но и вы сами наверняка тоскуете по матушке. Я думаю, что и матушка плачет.
Взрослые были растроганы её словами. «Надо пощадить её», — подумал Накатада и велел отвести Инумия из башни в дом, но она ответила:
— Я не хочу спать, и пока ярко светит луна, лучше играть на кото.
Урок продолжался за полночь.
Когда кончили заниматься, Накатада на руках отнёс дочку вниз и передал кормилице и другим дамам, которые там собрались. Госпожа пошла за ними.
— Отдохни, народу достаточно… — сказал ей сын.
— Нельзя же оставлять её одну в башне. Ведь она как-никак внучка императора. Отрёкшийся от престола император Судзаку всё время беспокоится о ней, и хотя ему чрезвычайно хочется, чтобы Инумия овладела всеми секретами мастерства, он очень её жалеет.
Госпожа, как обычно, проводила Инумия до её покоев и сказала ей:
— Очень плохо, что ты ничего не ешь…
Она своими руками приготовила внучке её любимые кушанья.
Инумия очень быстро всё схватывала, и в обучении её не возникало ни малейших трудностей. Она превосходно — так, что учителя её погружались в глубокую грусть — играла произведения, добиваясь соответствия звуков с временем года. Листва на деревьях в саду и в лесу пожелтела, клёны стали алыми — невозможно передать, как красивы они были. С каждым днём ветер становился более резким. В тихое время слышался шум низвергающегося с горки водопада. Во всех звуках чувствовалась необыкновенная прелесть.
Госпожа часто вспоминала о прошлом и плакала.
— Ты нередко бродил по окрестностям, а я тосковала дома, — сказала она как-то раз сыну.
— Я уходил далеко за эти юго-западные горы, — вспомнил Накатада.
Придвинув к себе тушечницу, он написал:
«На поиски пищи
Далеко в горы
Я отправлялся.
От резкого зимнего ветра
Коченели руки и ноги».
На душе у него было очень грустно. Мать его приписала:
