— А, да, государь выразил сожаление, что комментарии к «Записям историка» не доведены до конца, поэтому прежде вам надо завершить этот труд, а потом ехать на места, — согласился Суэфуса.
В это время пришёл Тадатоо, помощник главы Университета.
— Почему ты так долго не показывался? — спросил его Суэфуса. — Я уже начал было беспокоиться.
— Дела мои плохи. В последнее время многие кандидаты получили назначение в провинцию, а я до сих пор остаюсь на том же месте, — ответил тот.
— Это очень огорчительно, — посочувствовал Суэфуса. — Кажется, сейчас есть свободное место в Императорском архиве, я подумал о тебе и на днях рекомендовал тебя министру Масаёри. Он спросил меня: «Ты хочешь, чтобы я помог ему?» — и я подробно изложил министру твоё положение. Он ответил, что сразу же доложит императору. Я ещё раз поговорю с ним о тебе. Если министр сделает то, что обещает, успех тебе обеспечен.
— Да, но эта служба очень уж трудная, — колебался Тадатоо.
— Не беспокойся об этом, — начал успокаивать его Суэфуса. — Я тебе помогу. Могу ли я забыть твоё милостивое отношение ко мне! Если бы я, занятый своей службой, не похлопотал за тебя, ты, наверное, решил бы, что я отношусь к тебе не по-дружески.
— Я очень тебе благодарен за то, что ты меня рекомендовал. Не состоять на государственной службе, если живёшь один, — ещё так-сяк, но когда я слышу, как плачут мои престарелые родители, жена и малые дети, я сам от горя заливаюсь кровавыми слезами.
— Это понятно, — сказал Суэфуса. — Никто лучше меня не знает, как горько, обладая большими достоинствами, оставаться непризнанным. Я посоветуюсь с министром. Живя долго в столице, ‹…› где найти средства к существованию? В этом году мне в качестве жалованья должны прислать продукты из провинции Оми. Я ещё ничего не получил. Я напишу письмо правителю провинции, чтобы он переслал их тебе. Пожалуйста, возьми.
— Я очень признателен… — стал благодарить Тадатоо. — Пожалуйста, попроси министра как можно скорее.
— У меня ведь нет родственников, которым я должен был бы оказывать помощь. Сам я живу в достатке, и особенно ни в чём не нуждаюсь, — сказал Суэфуса и написал письмо правителю провинции Оми.
Они до рассвета вместе пили вино, сочиняли стихи, а когда на заре Тадатоо стал собираться домой, Суэфуса вручил ему летнее платье из узорчатого лощёного шёлка и штаны на подкладке.
Вскоре он опять убедительно попросил министра помочь его другу, и Тадатоо назначили архивариусом. Он был счастлив беспредельно. Суэфуса послал ему полный костюм архивариуса и в дальнейшем заботился о нём.
Таким образом, многие молодые люди, пылавшие любовью к Фудзицубо, обосновались в доме Масаёри или навещали там своих жён.
Подумав как-то раз: «Как живётся Накаёри?» — министр приготовил монашескую рясу и два платья из узорчатого шёлка и отправил с Мияако, одев его в роскошное платье. К одежде для Накаёри он приложил письмо:
«Вспоминаешь ли нынче
О пышных причёсках?
Не пёстрые ленты,
Но бритву — увы! -
Нужно тебе посылать».
Накаёри, прочитав это, заплакал и ответил:
«Слёзы не сохнут,
От них все ленты
Прогнили…
Доволен я тем,
Что ныне о бритве забочусь…»
Итак, все зятья Масаёри с жёнами стали жить в отстроенных для них павильонах. Помещения были просторные и богато обставлены, у всех было много утвари и драгоценностей. Вся территория между Первым и Четвёртым проспектами с севера на юг и от проспекта Красной птицы до Кёгоку с запада на восток была застроена домами зятьёв Масаёри. Сыновья же его там не жили. Накатада и Судзуси пока своих домов не имели и обитали в покоях министра.
Глава XIII
НАЙДЕННЫЙ КЛАД
(Начало)
Накатада состоял в чине второго советника министра и начальника Дворцовой стражи, а от должности главы Палаты правосудия он отказался по той причине, что при исполнении этой должности нельзя было появляться в красивых одеждах.[21]
Никогда не забывал Накатада об усадьбе на проспекте Кёгоку, в которой жил малым ребёнком, и часто говорил себе: «Этот дом моя мать унаследовала от деда и жила в нём. Уже тогда он совершенно разрушился. Мне бы хотелось заново отстроить его для моей матери».
В одиннадцатом месяце он в сопровождении нескольких верных слуг отправился на проспект Кёгоку. Вокруг усадьбы всё заросло сорной травой, и поблизости не было видно ни одного жилища. От главного строения осталась только гардеробная. А ещё в северо-западном углу усадьбы Накатада обнаружил большой прочный амбар. Сев на лошадь одного из слуг, Накатада объехал его, но не мог решить, относится ли он к владениям деда. Поэтому он велел слугам разобраться, чей это амбар. Они, осмотрев, ответили, что это одно из строений усадьбы. Накатада, приблизившись, увидел, что вокруг лежало множество человеческих костей. Его охватил страх. Подойдя ещё ближе, он увидел, что амбар заперт на необыкновенно прочный замок, на железной крышке которого была вырезана печать с именем покойного главы Ведомства гражданского управления Тосикагэ. «Это, наверное, книгохранилище, — решил изумлённый Накатада. — Здесь с давних пор жило несколько поколений литераторов, но я никогда не видел в доме ни одного листа из какой-либо книги. А вот кото были, хотя мой дед и не был профессиональным музыкантом. Некоторые из них разошлись по миру, а несколько осталось у меня. Велю-ка я открыть хранилище!»
В это время он увидел передвигающихся ползком со стороны реки старика и старуху, им было лет по девяносто, и головы их были седы, точно покрыты снегом.
— Перво-наперво отойдите от этого места, — со слезами на глазах стали молить они пришедших.
— Почему вы отгоняете нас? — принялись расспрашивать их слуги Накатада. Но они только повторяли:
— Сначала отойдите. Из-за этой сокровищницы погибло множество народу. Смотрите, как много здесь костей! Когда вы отойдёте отсюда, мы вам всё расскажем.
Удивлённый Накатада отошёл от хранилища и стал поодаль. Тогда старики начали рассказывать:
