— Эта местность когда-то процветала, но вот уже двадцать с лишним лет — тридцати лет всё-таки ещё нет, — как всё пришло в запустение, и вот почему. Давным-давно здесь жил господин, единственный сын которого был послан в Танское царство. Родители оба скончались, не дождавшись возвращения сына. Сын их после своего возвращения выстроил тут прекрасный дворец и поселился в нём. Была у него дочь. Когда она была маленькой, в этом доме всё время звучала музыка, подобной которой в мире не услышишь. Все, кто внимали ей, крепли духом, исцелялись от болезней, молодели, поэтому жители столицы приходили сюда и слушали эти звуки. Когда девица подросла, ворота усадьбы заперли и никого туда не пускали. От императора, наследника престола, принцев и сановников приходило множество посыльных с предложениями о браке, но так всю ночь они и простаивали возле ворот и не могли передать девице ни одного слова. Тем временем скончалась её мать, а потом и отец. Сама девица была жива, но никто о ней ничего не знал. Люди из деревень у реки приходили сюда, разламывали строения, и через год-другой всё было разрушено. Когда ломали дом, когда грабили добро, всё сходило с рук, но если кто-нибудь приближался к этой сокровищнице, думая поживиться здесь, он сразу же падал замертво. Так погибла тьма народу. По ночам кто-то, невидимый людскому глазу, объезжает верхом эту сокровищницу и звенит тетивой.[22] В этом страшном месте мы живём уже около ста лет и все могли наблюдать сами. Когда здесь показался этот прекрасный господин, каких в нашей стране ещё не бывало, сверкающий лицом, как драгоценность, мы, испугавшись, что и он погибнет, решили предупредить его как можно скорее и поспешили сюда. Но мы не можем ходить так быстро, как нам хотелось бы, поэтому только сейчас еле-еле добрались.
— Очень хорошо, что вы рассказали об этом, — поблагодарил их Накатада. — Но почему вокруг этого места больше никто не живёт?
— Многие, думая: «Уже мне ли не открыть сокровищницу?» — пытались взломать замок, но сразу же падали замертво. Мы наблюдали всё это в течение многих лет. Все, жившие в этих местах, нашли свой конец. В домах этих людей пошли разные беды, и семьи их быстро вымирали.
— Какой страх! — произнёс Накатада. — Смотрите и впредь, может быть, ещё кто-нибудь захочет открыть сокровищницу.
Он снял с себя два однослойных платья и вручил старикам каждому по одному.
— Оставайтесь недалеко отсюда и следите, не появится ли ещё кто-нибудь, намереваясь открыть хранилище. А останки, которые лежат вокруг, отнесите в открытое поле и бросьте там, — распорядился Накатада и отправился домой.
Старики, получив прекрасную одежду из узорчатого лощёного шёлка, пропитанную необыкновенными ароматами, не могли прийти в себя от изумления. Недалеко от этого места проходили какие-то люди, направляющиеся в храм. Они заметили это платье и купили его, не постояв за ценой. Отдав вырученные деньги внукам, старики велели им расчистить место вокруг хранилища.
Дней через пять из усадьбы Канэмаса на проспект Кёгоку прибыли чиновники домашней управы и разбили шатёр. Ещё через некоторое время приехали монахи высоких рангов, чародеи, познавшие науку Тёмного и Светлого начал. Они совершили обряды очищения, прочитали сутры, и тогда в сопровождении многочисленной свиты в усадьбу прибыл Накатада. С ним приехали мастера, которые по его приказу должны были открыть сокровищницу. Накатада велел чародеям возглашать молитвы богам, а монахам читать сутры. Ключа к замку никак не могли подобрать, и хотя мастерам приказали так или иначе открыть хранилище, все их усилия были тщетны. Накатада со всей своей свитой оставался в усадьбе три дня и проводил ночи то в шатре, то в экипаже. Мастера изо всех сил старались открыть замок, но у них ничего не выходило. Они только поранили себя и выбились из сил.
На третий день в полдень, надев полное парадное платье, Накатада стал молиться в душе: «Если я не ошибаюсь, это хранилище принадлежало моему деду. На печати стоит его имя. Кроме меня, наследников у него нет, только моя мать, но она женщина. О, дух моего деда, разреши открыть эту сокровищницу!» Но и на этот раз замок не поддавался мастерам.
— Кто бы там что ни говорил, но этот замок открыть нельзя. Сломаем его и так откроем дверь! — доложили мастера советнику.
— Неужели всё-таки нельзя открыть замок? Попробую-ка я сам. Всё это очень странно! — сказал Накатада, улыбаясь, и, подойдя к хранилищу, осмотрел запор. Он был очень прочным. Накатада потянул засов, стал двигать им в разные стороны, и замок открылся. «Поистине, дух моего деда поджидал меня самого!» — подумал он и, подозвав слуг, велел им открыть двери. Оказалось, что на второй двери был ещё один замок. На двери было написано: «Книгохранилище», и стоял отпечаток руки. «Вот оно!» — подумал Накатада, дотронулся до замка и открыл его без труда.
Внутри на столиках лежало множество книг, тщательно уложенных в футляры, которые были перевязаны китайскими лентами. Один на другом стояли десять длинных китайских коробов из аквилярии, а в глубине комнаты — красные круглые коробки, высотой с небольшой столб. Накатада взял только опись книг, которая лежала у входа, запер хранилище и в сопровождении всей свиты возвратился домой.
Он отправился на Третий проспект и рассказал обо всём матери. Они стали читать опись и убедились, что в книгохранилище таятся огромные сокровища. Об изящной словесности и говорить нечего, но там также были книги, каких не найдёшь даже в Танском государстве. У Тосикагэ было собрано множество бесценных трудов по медицине, гаданию по символам Тёмного и Светлого начал, гаданию по чертам лица, акушерству.
— Какие сокровища! — воскликнула мать Накатада. — Почему отец мой нарочно хотел скрыть всё это от меня?
— Дед был прозорливым человеком, и у него, должно быть, были серьёзные основания поступить так. Если бы он оставил все эти сокровища тебе, кто знает, что бы сейчас с ними было! Вряд ли они остались бы в неприкосновенности до сего дня, — стал утешать её Накатада.
Он велел наместникам тех провинций, в которых у него были владения, доставить необходимые материалы и пригласил мастеров для работ. Прежде всего в том же году двести или триста мастеров возвели вокруг усадьбы земляную ограду. В хранилище в одном из китайских коробов нашлись благовония, Накатада велел этот короб доставить к себе домой и разделил ароматы между матерью и женой ‹…›. Таких ароматов, которыми пользовалась его семья, ни у кого больше не было. Что касается книг, то Накатада брал из хранилища те, в которых нуждался. Когда старую усадьбу заново отстроили, в окрестностях распространился слух: «Там поселился господин, процветающий в этом мире!» — и люди стали строить вокруг усадьбы дома. Старика и старуху, предостерегающих Накатада, позвали в домашнюю управу и дали им много полотна и шёлка.
Обо всём рассказали императору. За несколько лет до тех событий император приказал построить просторный красивый дворец, в котором намеревался жить после своего отречения от престола. Он располагался на восток от Дворцового проспекта и на север от Второго проспекта. Вызвав Накатада к себе, государь сказал ему:
— У тебя до сих пор нет своего собственного дома, поэтому я решил подарить тебе эту просторную усадьбу. Это прекрасное место для занятий литературой, а также для упражнения в том искусстве, которое так ревниво хранил в тайне твой дед. Играй там на кото вместе с принцессой, твоей женой, — никто не сможет тебя услышать. — Потом он добавил: — На юг от дворца находится усадьба несколько меньших размеров. Я подарю её принцессе.
Накатада исполнил благодарственный танец, принял дар монарха и покинул дворец.
— Теперь нам надо построить дворцы для остальных наших дочерей, — сказал государь высочайшей наложнице Дзидзюдэн.
Наступил новый год. В первом месяце жена Накатада объявила ему, что беременна. Советник принёс из хранилища книги по акушерству. «Наверное, родится девочка», — думал он. Дабы младенец был красив лицом и добр сердцем, госпоже давали особые блюда, и заботились о ней, не упуская из виду ни одной мелочи. Накатада сам, взяв в руки нож и положив перед собой кухонную доску, готовил еду для принцессы, он постоянно сидел рядом с ней, беспокоился обо всём и кормил её. В тот год Накатада не отлучался от жены даже на малое время. Кроме того, он днём и ночью занимался чтением книг из хранилища деда.
Приближалось время рожать, и высочайшая наложница Дзидзюдэн обратилась к императору:
