— Я незамедлительно пришлю вам приглашения, — сказал Фишер. — Мои девочки трудятся как пчелы, занимаясь организацией марша.
— А в нем могут принять участие все? — спросил Майкл. — Вся семья?
— Разумеется, — подтвердил депутат. — В этом вся суть. Мы продемонстрируем всем этим подрывным элементам, анархистам и как их там, что у нас отличный город и мы поддерживаем наше правительство.
Вито улыбнулся, словно депутат сказал что-то смешное.
— А теперь мне пора идти. — Он пожал Фишеру руку. — Вечером ты все расскажешь нам за ужином, — добавил он, повернувшись к Майклу.
— Конечно, папа, — ответил тот и стал подниматься по лестнице в городской совет следом за депутатом Фишером.
Вито вернулся к Дженко на заднее сиденье «Эссекса».
— Мики превращается в красивого парня, — заметил Дженко. — В костюме он просто загляденье.
— Он умный, — сказал Вито, провожая взглядом сына, поднимающегося по ступеням в городской совет.
Ричи отъехал от тротуара, вливаясь в поток машин. Когда Майкл скрылся в дверях, Вито откинулся назад и слегка расслабил узел галстука.
— Есть какие-нибудь новости от Фрэнки Пентанджели? — спросил он у Дженко.
— Никаких, — ответил тот. Засунув руку под жилет, он почесал живот. — Кто-то ограбил один из клубов Марипозы. Насколько я слышал, у Джо забрали кругленькую сумму.
— Нам известно, кто это?
— Пока что никто не опознал этих ребят. Они не проигрывают награбленные деньги и не тратят их на девочек. Скорее всего, это ирландцы.
— Почему ты так решил? — спросил Вито.
— У одного из них был ирландский акцент, и это разумно. Если бы это были итальянцы, мы бы их знали.
— Ты полагаешь, это та же самая банда, которая крала у Марипозы виски?
— По крайней мере, так думает Марипоза. — Дженко крутанул котелок на коленях. Хлопнув по сиденью рядом с собой, он рассмеялся. — Мне по душе эти bastardi, — сказал он. — Они приводят Джо в бешенство.
Вито опустил стекло на дюйм.
— Что насчет Луки Брази? — спросил он. — У нас есть какие-нибудь новости?
— Si, — ответил Дженко. — Врач говорит, у него случился инсульт. Лука может говорить и все остальное, но медленнее, словно дурачок.
— Вот как? — спросил сидящий за рулем Ричи. — А что, он раньше был гением?
— Ну, дурачком Лука не был, — возразил Вито.
— Он проглотил столько таблеток, что этого хватило бы, чтобы убить гориллу, — заметил Дженко.
— Но недостаточно, чтобы убить Луку Брази, — добавил Вито.
— Врач говорит, скорее всего, со временем будет еще хуже, — продолжал Дженко. — Я забыл то мудреное слово, которое он употребил. Он сказал, «де-» что-то.
— Деградация, — подсказал Вито.
— Вот-вот, — согласился Дженко. — Дальше будет деградация.
— Врач сказал, сколько это может еще продлиться? — спросил Вито.
— Поражен головной мозг, — объяснил Дженко. — А когда поражен головной мозг, трудно сказать что-либо определенное.
— Однако сейчас, — настаивал Вито, — Лука все делает замедленно, но он разговаривает, передвигается?
— Так мне сказали, — подтвердил Дженко. — Просто говорит он как дурачок.
— Эй, — вмешался Ричи, — да то же самое можно сказать про половину тех, с кем мы имеем дело.
Подняв взгляд на крышу машины, Вито чиркнул спичкой. Казалось, он весь погрузился в мир сложных вычислений.
— А что говорит наш юрист относительно обвинений против Брази? — спросил он.
Дженко вздохнул, словно этот вопрос причинил ему боль.
— В топке был обнаружен обгоревший труп новорожденного младенца.
При этих словах Вито сложил руки на груди и отвел взгляд в сторону. Собравшись с духом, он сказал:
— Защита может утверждать, что девчонка сама перед смертью бросила младенца в топку, а Лука пытался покончить с собой, поняв, что она сделала.
— Полицию вызвал один из его людей, — продолжал Дженко, повышая голос. — Луиджи Батталья, который, как мне сказали, вместе с Лукой с детства. И он готов показать под присягой, что видел, как Лука тащил акушерку Филомену и новорожденного в подвал, перед тем громогласно заявив всем, что собирается сжечь живьем своего собственного ребенка, — а затем Батталья видел, как Лука вышел из подвала уже без младенца, вместе с Филоменой, бывшей в истерике. Вито! — крикнул он. — Зачем мы тратим время на этого bastardo? Che cazzo! Нам самим нужно было пристукнуть этого мерзавца!
Вито положил руку на колено Дженко и держал ее так до тех пор, пока его друг не успокоился. Машина выехала на Канал-стрит. Шум города усилился, резко контрастируя с воцарившейся в машине тишиной. Вито поднял стекло.
— Мы можем разыскать Луиджи Батталью? — спросил он.
Дженко пожал плечами, показывая, что понятия не имеет, можно ли разыскать Луиджи.
— Найди его, — сказал Вито. — Полагаю, с этим человеком можно договориться. Что насчет акушерки?
— Филомена отказывается разговаривать с полицией, — ответил Дженко, отвернувшись от Вито и уставившись в окно, на толпы прохожих на тротуаре. — Она перепугана до смерти, — добавил он, снова поворачиваясь к Вито, словно ему наконец удалось взять себя в руки и вернуться к своей роли consigliere.
— Наверное, ей самой и ее семье настало время вернуться на родину в Сицилию, — задумчиво промолвил Вито.
— Вито… Ты знаешь, что я не ставлю под сомнение твои… — Дженко развернулся так, чтобы смотреть Вито прямо в лицо. — Почему ты так заботишься об этом animale? Его называют дьяволом, и это правда. Он должен гореть в аду, Вито. Его собственная мать, узнав о том, что он сделал, покончила с собой. Мать и сын, suicidi. Вся эта семейка… — Дженко наморщил лоб, будто нужное слово затерялось где-то в памяти, и он никак не мог его найти. — Pazzo, — наконец сказал он.
— Мы делаем то, что должны делать, Дженко, — прошептал Вито, словно ему было мучительно больно произносить эти слова, причем в его голосе прозвучала тень гнева. — И ты это понимаешь.
— Но Лука Брази… — взмолился Дженко. — Ст
Придвинувшись вплотную к Дженко, Вито заговорил тихо, чтобы не слышал сидящий впереди Ричи:
— Тут я с тобой не спорю, Дженко. Но такой человек, как Лука Брази, человек настолько жуткий, что его боятся даже те, кто сильнее его, — если удастся взять такого в руки, он станет могущественным оружием. — Вито взял Дженко за руку. — А нам понадобится могущественное оружие, — закончил он, — если мы хотим получить хоть какой-нибудь шанс в борьбе с Марипозой.
Дженко зажал живот обеими руками, словно его пронзила резкая боль.
— Agita, — сказал он и вздохнул, будто в одном этом слове содержалась вся мировая скорбь. — И ты
