— Я знаю о разнице во времени, но, может быть, ты видела газеты? — спросил он.
Сюзанна не видела газет, но-зато она разговаривала с Дрейком.
— Только не говори мне, что мы женаты и ждем первенца.
— Пардон?
Она потерла переносицу. Когда она хотела поговорить о его сестре, Джеб выразил нежелание, если, не сказать больше. Что же теперь?
— Как я понимаю, нью-йоркская полиция дала информацию о той свидетельнице, которая видела убийство Клэри.
— Они по-прежнему официально называют это случайным убийством при ограблении. Кто-то испугал грабителя — может быть, та же свидетельница, — и он нажал на спусковой крючок. — Послышалось шуршание бумаги, и Джеб прочитал несколько выдержек из газетной статьи. — На первой странице тоже об этом написано. Я думаю, прессу так интересует это убийство из-за молодости Клэри, ее красоты, из-за того, что она была замужем за солидным человеком… — Он сделал паузу. — И возможно, из-за меня. Подобные статьи появились всюду.
— Где ты находишься? — спросила Сюзанна, надеясь, что ее голос звучит просто вежливо, а не заинтересованно, и вновь подняла губку.
— Это выдержки из новоорлеанской «Таймс-Пикаюн». У нас здесь серия из трех концертов, начиная с сегодняшнего дня.
Он прочитал еще немного, и в животе у Сюзанны заныло. Ее снова охватил страх, тем более сильный, что Джеб читал газетную статью ровным, бесстрастным голосом.
— Как, должно быть, ужасно вот так умереть. За долю секунды понять, что все кончено.
— Да, ужасно, — сказал Джеб, и Сюзанне показалось, что она видит его хмурый взгляд. — Полиция утверждает, что из ее кошелька ничего не пропало. Когда его нашли неподалеку, там были все наличные деньги, удостоверение личности и кредитные карточки. — Джеб чуть помолчал. — Черт побери, у нее, вероятно, на шее была золотая цепь, а в ушах — золотые серьги! Дрейк ее совсем испортил.
Сюзанна понимала, куда он клонит. Он пытается рассеять ее сомнения. Проведя губкой по пятну на белой поверхности шератонского кресла, она сказала:
— Дрейк ее любил. Он любил покупать ей дорогие вещи. Не обвиняй в том, что случилось, моего отца или Клэри. У всех есть право погреться на солнышке в парке, не опасаясь за свою жизнь.
— Тем не менее, день был вовсе не прекрасный. Стоял март — сырой, серый, холодный, начинался снегопад. Полиция нашла сумочку Клэри через несколько дней под кучей занесенных снегом листьев. — Поправив ее насчет погоды, Джеб добавил: — А почему ты думаешь, что она вообще была там? Центральный парк находится где-то недалеко от Гринвича.
Сердце Сюзанны забилось быстрее. Не считая того случая, когда Джеб явно узнал по описанию орудие убийства (хоть и не сказал об этом), сейчас он впервые проявил интерес к делу, поставив под сомнение официальную версию.
— У ее врача был кабинет возле парка. Возможно, она зашла в парк после приема у врача, перед тем как лимузин должен был забрать ее в Коннектикут. Именно водитель Дрейка нашел ее тело, окруженное зеваками. Они с Дрейком пытались родить ребенка, и Клэри сдавала анализы.
— А ей был назначен прием на этот день?
— Ее гинеколог говорит, что нет, но, может быть, она поехала к другому специалисту? К какому-то новому? Ее записная книжка исчезла.
— Тогда по каким-то личным причинам, — помолчав, сказал Джеб, — она, возможно, и вправду сидела в шубе на этой скамейке, позвякивая золотыми побрякушками, и, когда те ребята потребовали их снять, она им не уступила. Это похоже на Клэри, — добавил он.
Сюзанна снова дотронулась до пятна с таким видом, как будто оно было кровавым.
— Ты хочешь сказать, она заслужила то, что с ней случилось?
— Нет. Я говорю, что она была упрямой. И может быть, из-за этого ее и убили.
Убили. Сердце Сюзанны сжалось. Очевидно, несмотря на проявленный интерес, Джеб воспринимает все это довольно спокойно. Но разве Клэри не говорила ей, что он уже сталкивался с насилием, сталкивался со смертью? Однажды Джеб подстрелил олениху, сам выпотрошил ее и снял с нее шкуру, оставив сиротой кареглазого олененка. Сюзанна, ни разу в жизни не встречавшая ни одного охотника, предполагала, что Джеб не моргнув глазом нажал на спусковой крючок. Если он что-либо и почувствовал, то никак этого не показал, как не показал, что испытывает какие-либо чувства к Клэри, — за исключением того случая на сцене.
— Тебе легче считать ее смерть случайностью — так же как в свое время выбросить ее из своей жизни, — чем признать, что это тебя беспокоит. Не знаю, кто на самом деле упрямый.
— Кажется, — сказал Джеб, — ты все еще думаешь, что ее убили не случайно.
— Полиция так не думает. Мой отец не думает. И ты тоже.
— А ты считаешь, что ее убили, Сюзанна. Почему?
— Я это чувствую нутром. Инстинктивно. А еще были слова: «Помоги ему».
— Потому что она оставила тебе на автоответчике загадочное послание? Ты говорила об этом полицейским?
— Да, — сказала она. — Они решили, что это не имеет значения. Я даже прокрутила для них эту запись, но они не заметили в голосе Клэри ничего необычного. Но ведь они не знали ее, чтобы об этом судить.
— Возможно, она тебя разыгрывала. Клэри любила розыгрыши. Она любила ставить людей в дурацкое положение.
— Ты не прав. Если бы ты не отвернулся от нее…
— У меня были на то причины, черт побери! — Он помолчал. — И потом, это она ушла из дому, а не я.
— Дело не в этом, Коуди. Она была твоей сестрой, и она всегда скучала по тебе, любила тебя, а ты даже теперь хочешь поскорее забыть обо всем, что с ней связано. Что ж, прекрасно! — вся дрожа, сказала она. — Забудь об этом. Забудь о ней и забудь обо мне. Не понимаю, зачем ты позвонил.
— Ты все еще злишься насчет того, что произошло в Нью-Йорке. Верно?
Прозвучавшее в его голосе смущение удивило Сюзанну.
— Дело не в моем гневе, — как можно холоднее ответила она. — Во время самой сильной метели нынешнего столетия мы хорошо провели время — было очень уютно и романтично. Но все на свете кончается, и ты был прав, когда предложил мне уйти. — Она с трудом удержалась от вздоха, полная решимости хотя бы задним числом не уронить свое достоинство.
— Ты сказала, что уходишь. — Он немного помолчал. — Ты хочешь сказать, что не слышала, как я тебя потом позвал?
— Ой, не надо!
— Я кричал тебе вслед, но ты уже вошла в лифт и двери захлопнулись. Я спустился на следующем лифте, хотя Бриз визжала насчет того, что самолет улетит без нас. Но когда я выскочил наружу — должен добавить, что я был босиком, — то твое такси уже завернуло за угол.
— Я тебе не верю.
— Я хотел тебе предложить доехать с нами в лимузине до аэропорта. В аэропорту я дал объявление, но ты не подошла.
— Я не слышала никакого объявления.
— А если бы слышала, — спросил он, — то подошла бы? Вероятно, нет. Хотя, возможно, испытывала бы сильное искушение подойти.
— И ты выжидал две недели, чтобы мне об этом сообщить?
— Я долго думал о тебе. — Голос Джеба упал, и Сюзанна насторожилась. «Должно быть, это его испытанный прием», — решила она. — Думал о Нью-Йорке, о концерте, о том, как мы подписывали постеры, о том, как ехали в лимузине… — Ничего не ответив, Сюзанна сжала трубку так, что костяшки ее пальцев побелели. — О той маленькой татуировке, которая у тебя на…
— Не надо!
Джеб замолчал. Когда он заговорил снова, его голос звучал почти как обычно, хотя уже не
