Примерно через неделю Джеб сошел со сцены в Сент-Луисе. Его раздирал кашель. Он едва допел последнюю песню и теперь, спотыкаясь в узком проходе об электрические кабели оборудования, клял себя за то, что слишком скоро вернулся к работе.
— Приляг, — сказала Бриз, проходя вслед за ним в гримерную. — Я сейчас дам тебе чашку чая с медом.
— Защищаешь свои капиталовложения?
Не обращая внимания на его мрачное настроение, она приложила руку к его лбу.
— Ты всегда можешь вернуться в Сан-Франциско, — парировала Бриз, подавая ему термометр. — На тот случай, если предпочитаешь моей нежной заботе чью-то другую.
— Я предпочитаю заботу Джона Юстаса. — Положив градусник под язык, он откинул голову на спинку кресла. После недавнего телефонного разговора — в каком это было городе, Джеб не мог припомнить — дедушка послал их с Бриз в поликлинику. При этом Джон Юстас был явно раздражен тем, что его внук поссорился с Сюзанной Уиттейкер. Рентгеновские снимки дали отрицательный результат, слизь выделялась из легких с раздражающей регулярностью, так что Джеб мог заключить, что дело идет на поправку.
— Только мозги у тебя никак не выздоровеют, — сказал Джон Юстас. — Из-за чего бы ты ни поссорился с мисс Сюзанной, я бы на твоем месте постарался помириться.
— Это дело принципа, — ответил Джеб и больше не прибавил ни слова.
Если бы он сказал своему деду о состоянии Сюзанны, Джон Юстас сразу был бы тут как тут — с дробовиком — и Сюзанна Уиттейкер еще до конца недели надела бы на палец обручальное кольцо.
Джеб покачал головой. Не стоит вместо старой трагедии устраивать новую. Сюзанна оказалась именно такой, как он и представлял ее вначале. Теперь он будет больше доверять своим инстинктам.
В Нью-Йорке, сказала она.
«Черта с два», — подумал Джеб, отбрасывая свои собственные мысли о том, что она носит его ребенка. И вытащил изо рта термометр.
— Нормальная! — объявил он. Бриз стояла в мини-кухне, наливая в чашку горячую воду. Обернувшись, она тонко улыбнулась.
— Джон Юстас сказал, чтобы мы не слишком волновались до тех пор, пока нет температуры. А если поднимется — чтобы позвонили ему. Он сказал, что сразу сядет в первый же самолет.
Джеб подавил улыбку. Если он и может на кого-то положиться, так это на Джона Юстаса. А в последнее время можно по пальцам одной руки пересчитать людей, на которых он может положиться: его дедушка, большая часть музыкантов из его группы, иногда Бриз и… Он чуть было не добавил к этому списку Сюзанну Уиттейкер.
Джеб выпрямился в кресле и внимательно оглядел себя в зеркале. Во время представления он вспотел, и под мышками появились темные круги. Губы казались совершенно бескровными, лицо бледным. И чувствует он себя все еще ужасно.
— Ты хочешь, чтобы я вызвала машину? Ты можешь пропустить этот прием у губернатора. Я за тебя извинюсь, — сказала Бриз, подавая ему чашку чая с медом и бутылочку сиропа от кашля. Глаза ее потеплели, в них появилось извиняющееся выражение. Он должен был доверять ей все время. Тем не менее, между ними был Мак и была эта ее нечестность по отношению к себе самой, которую Джеб презирал.
— Значит, тогда вы с Нортоном сможете за моей спиной остаток ночи репетировать новые песни? До тех пор, пока не упадете в объятия друг друга.
Она окунула термометр в спирт и засунула его обратно в коробку.
— Если бы ты проявлял хоть какой-нибудь интерес к своему собственному альбому и сам бы сочинял песни, нам бы не приходилось этого делать. — Она посмотрела на его отражение в зеркале. — С тех пор как ты вернулся из Сан-Франциско, ты не брал в руки гитары — кроме как на сцене.
— Оставим разговоры на эту тему.
Она отвела взгляд:
— Ты снова с ней спал, да? Что бы ни случилось, ты стал еще хуже, чем прежде. Каждую ночь я слышу, как ты ходишь…
— Я слышу, как ты трахаешься, так что мы квиты. Мы оба не спим.
В ее глазах появилась обида.
— Если хочешь, мы с Маком можем уйти отсюда. Тогда ты сможешь снять номер поскромнее и сэкономить деньги. — Она горько улыбнулась. — Если ты будешь продолжать в том же духе, номер тебе понадобится.
Сегодняшнее его выступление было неудачным. Джеб никак не мог восстановить дыхание, голос по- прежнему был хриплым. А изнутри его грыз страх.
Бриз, кажется, прочитала его мысли. Тон ее смягчился, хотя слова оставались по-прежнему резкими.
— Альбом собран, недостает только одной песни. Если ты в ближайшее время не примешь решение, фирма сделает это за тебя. Тебе придется записывать то, что они скажут. Ты этого хочешь? После того, как мы столько боролись за контроль над нашим материалом?
— Моим материалом, — поправил Джеб. — Ты этим не занимаешься. Ведь так?
Бриз секунду молча смотрела на него, затем покачала головой. Нежное выражение исчезло из ее глаз.
— Не знаю, почему я работаю на тебя! — сказала она и вышла.
— Черт побери! — громко чертыхнулся Джеб. Секунду выждав, он позвал ее — как маленький мальчик, поссорившийся со своим дружком. Как Сюзанна Уиттейкер за входной дверью. Хотя он и захлопнул дверь, но слышал, как она его звала. С тех пор это не выходило у него из головы. — Ты думаешь, я не слышу тебя каждую ночь. Бриз?
Как он и ожидал, она высунула голову из-за двери. Глаза Бриз пылали огнем.
— Что слышишь? Как проходит моя любовная жизнь?
— Как ты бренчишь на этом пианино. Чертовски красивая мелодия. Может быть, однажды ночью я услышу и слова? — Она не отвечала, и Джеб повернулся в кресле. — Ну же, Бриз! Ты во многом не права.
— Только не насчет Сан-Франциско. — И она исчезла.
Когда Джеб позвал ее снова, она не возвратилась. Так же, как и много лет назад Клэри. Сюзанна тоже не вернется — хотя, ему это и не нужно.
Прижав руку к левой груди, Сюзанна из окна гостиной смотрела, как темноволосая девочка играет в ее саду. Двигаясь вприпрыжку по каменной дорожке, Миранда время от времени останавливалась и нагибалась, чтобы рассмотреть поздний тюльпан или приподнять на уровень глаз пурпурный ирис. При этом малышка что-то про себя напевала, что особенно трогало сердце Сюзанны. У Миранды были темные волосы и приятный голос. Все это напоминало Сюзанне о Джебе.
Неделю назад, сразу после ухода Джеба, вернулась домой Лесли. Одетая в чересчур свободный белый свитер и черные леггинсы, она носком элегантного черного ботинка для верховой езды, который наверняка и рядом-то не стоял с лошадью, пропихнула в прихожую свои дорожные сумки.
— Мне изменяет зрение или это действительно прославленный Джеб Стюарт Коуди проскочил по дорожке и сел в мое такси?
Вот, значит, почему он так быстро исчез. Пробормотав что-то в знак согласия, Сюзанна повернулась к лестнице. Халат-то она успела накинуть, но под ним ничего не было.
— Ты ходила на концерт, — предположила Лесли.
— Нет, не ходила.
— Ну и слава Богу. Об этих беспорядках писали во всех нью-йоркских газетах. Могу себе представить, как здесь о них трубили. Твоего отца чуть не хватил удар, когда я рассказала ему о билетах. Это был единственный пункт, по которому мы пришли к согласию.
Застонав, Сюзанна двинулась вверх по лестнице. Желудок вновь давал о себе знать. Сейчас ей совершенно не хотелось обсуждать безумные поступки матери относительно Дрейка, да и вообще что бы то ни было. До тех пор пока она сама не решит, что делать, Сюзанна поклялась держать свои проблемы при
