лодку так сильно, словно хотел сделать полный оборот, который называется солнцем.
Валерка смотрел, как высоко взлетают качели, как Катя смеётся, как Рэмка старается раскачать лодку выше всех.
— Ладно, — бормотал Валерка. — А ещё товарищ…
— Теперь со мной, — подскочил он к Кате, когда они с Рэмкой вышли из-за барьера.
— Ой, не могу. У меня всё кружится.
Валерка стиснул зубы, посмотрел по сторонам. Около забора стояла курносая девчонка в сатиновых тренировочных штанах и белой майке. Она огорчённо смотрела на качели и перебирала на ладошке мелочь. Валерка схватил её за руку.
— Пошли качаться, у меня билет есть. Ты не трусишь?
— Сказал, — засмеялась девчонка. — Смотри, как бы ты сам не струсил.
Катя следила, как взлетают качели — вверх-вниз, как дружно и равномерно приседают Валерка с девчонкой в белой майке, как косы хлещут девчонку по лицу, и молчала, закусив губу.
Валерка вышел с площадки, припадая на одну ногу.
— Здорово покачались. Даже нога онемела. Молодец девчонка, ни капельки не боится.
Катя поднялась со скамейки.
— Я тоже не боюсь. Мы ещё выше вас раскачаемся. Рэм, у тебя есть деньги? Пойдём ещё…
Рэмка направился к кассе. Валерка догнал его, взял за руку.
— Слушай, — сказал он. — Кто в Катю влюблён: я или ты? Ты мне помогать обещал. А сам… Так товарищи не поступают.
— Я и помогаю! — вспылил Рэмка. — Я не виноват, если ты всё время врёшь да хвастаешь.
Валерка наморщил лоб.
— Если ты пойдёшь с ней качаться, ты мне больше не друг. Имей в виду.
Рэмка долго стоял у кассы, раздумывая, как поступить.
«Возьму и скажу Валерке: убирайся, пожалуйста, и к Кате больше не приставай, — я теперь за неё заступаюсь. Нет, это будет нечестно: Валерка первый в неё влюбился». Рэмка нерешительно посмотрел на товарища.
— Мальчик, тебе на качели? — высунулась из окошечка кассирша. — Не стой, закрыто на обед.
— Что? — встрепенулся Рэмка.
— Закрыто на обед, — повторила кассирша и опустила фанерную заслонку.
Рэмка убрал деньги в карман.
Валерка посмотрел на него подозрительно.
— Купил?
— Нет…
Они подошли к Кате.
— Билетов нет, — сказал Рэмка, — закрыто на обед.
«Молодец, — подумал Валерка. — Рэмка не подведёт». А вслух сказал:
— Катя, хочешь эскимо? Мы тебе хоть десять штук купим, — и вытащил деньги из кармана.
Рэмка тоже вытащил деньги.
— Хочешь, правда купим?
— Откуда у вас столько денег? — спросила Катя.
— Лотерея… — Валерка помахал деньгами около носа, как веером, и опять похвастал: — У нас денег сколько хочешь, хоть сто рублей…
Катя встала, поймала его за руку.
— Мальчики, не нужно эскимо покупать. Давайте лучше купим настольный теннис для всего двора, а то вы всё по крышам лазаете.
Валерка и Рэмка переглянулись.
«Молодец», — подумал Рэмка.
Всю дорогу до магазина спорттоваров Рэмка шёл позади. Он смотрел себе под ноги, а когда поднимал глаза, то невольно замечал женщин в красных платьях и считал про себя.
Кроме настольного тенниса, ребята купили две маленькие трёхсотграммовые гантели — Кате в подарок.
— Это тебе, — сказали они, — будешь мускулы развивать. А завтра приходи во двор, мы тебя в настольный теннис научим.
Выходной день называется воскресеньем. Очень красивое слово, хоть и не совсем понятное. Наверное, он называется так потому, что неделя кончилась, всё плохое ушло и начинается новое, весёлое.
В душе у Кати словно раскручивалась пружина, которая сбросила одеяло, толкнула её с постели и поставила на пол. Кате хотелось перевернуться через голову, но она не умела. Поэтому Катя вскинула вверх руки и ногу. Она бы вскинула и другую ногу, но на чём же тогда стоять.
Она встряхнула простыни, застелила кровать, а сама думала: «По-моему, оба они хорошие. Оба красивые. Рэм очень честный, потому что больше молчит и глаза у него суровые. Он, наверное, будет учёным-атомщиком. Валерка тоже… У него глаза блестят, и говорить он мастер. Он, наверное, будет поэтом. Оба они сильные и ловкие. И не такие уж невоспитанные».
Катя достала из-под кровати гантели, стукнула их одна о другую и принялась упражняться, как учили её вчера мальчишки. Руки вверх. Руки к плечам. Руки в стороны. Приседание — руки перед собой.
Катин отец, когда приезжал из Североморска, тоже упражнялся по утрам с гантелями. Только его гантели очень тяжёлые. Когда отец уезжает, мама вытаскивает их в коридор по одной штуке и всегда ворчит:
— Дай ему волю, он всю квартиру железом загадит.
Папа по утрам всегда напевал песенку:
Катя размахивала своими лёгкими гантелями и пела, как отец:
В комнату вошла мама.
— Иди завтракать, — сказала она. Увидела у дочки гантели в руках и нахмурилась. — Это ещё что?
— Мускулы развивать, — ответила Катя. — Это мне Валерик и Рэм подарили.
Брови у мамы приподнялись, глаза стали круглыми.
— Это которые у тебя бант отняли? С хулиганами дружбу завела.
— Они не хулиганы совсем. Они добрые. Они меня вчера конфетами угощали. И теннис купили для всего двора.
Мамины брови поднялись ещё выше. Она отняла у Кати гантели, хотела бросить их и, не найдя куда, положила в карман передника.
— Конфетами угощали! Скажите пожалуйста, какие отношения! Ты что себе думаешь?.. Рано тебе этим заниматься!
— Чем «этим»? — спросила Катя шёпотом и села на краешек постели. — Я ничем не занималась… Мы качались на качелях.
