— А ты не лягайся! Я от твоего гипноза ослеп совсем, ничего не вижу…
Сверху на ребят падали струйки воды. Порошок, в который они упали, стал липким и скользким.
— Вылезайте, — раздался над ними испуганный голос дворничихи. — Не убились?.. — Она взяла их за воротники, помогла встать.
Рэмка кубарем вывалился из сарая.
— Ослеп! — закричал он. — Ой, мамочка!
Дворничиха наклонилась к нему, причитая участливо:
— Что ты, родимый!.. Ну не вой так, сердце надсадишь…
— Ничего он не ослеп, — услышал Рэмка Валеркин голос. — Это ему цементом глаза залепило. Полейте ему на лицо из кишки.
Рэмка с помощью дворничихи промыл глаза и глянул на Валерку. Валёркина рубаха превратилась в грязно-зелёный панцирь, на брюки налипли комья цемента, волосы торчали сосульками, быстро сохли на солнце и превращались в бетон. Рэмка схватился за голову; его волосы уже почти совсем сбетонировались.
— Ой, Валерка, — снова закричал он, — теперь нас наголо побреют!..
— Козлы… — топнула ногой дворничиха и потянулась за метлой. — Крыши ломать?!
— Бежим! — крикнул Рэмка.
Катя смотрела на них из своего окошка и хохотала, прикрыв рот книгой.
— Всё кончено, — всхлипнул Валерка на лестнице. — Она смеётся над нами!..
Небо над головой голубое, без конца и края. Если смотреть на него и задавать себе серьёзный вопрос: «Что было бы, если бы меня не было?» — то можно сойти с ума.
А небо всё равно голубое, и кому какое дело, кроме учёных, что его тепло, его чистота состоят из бурь, гроз, электрических разрядов и чёрного холода.
Валерка и Рэмка лежали на траве в молодом парке. Над их головами покачивался парашют.
— Я читал, это дело без страданий не бывает, — жаловался Валерка. — Теперь я вроде как убитый. Ничто меня не спасёт… Рэмка, сбегай за мороженым.
Рэмка не шелохнулся.
Валерка лёг на бок, облизал пересохшие губы. Ему было приятно страдать. Никто его не понимает, никто не жалеет, даже лучший друг Рэмка. А она, может быть, до сих пор заливается. А может быть, ходит по двору одиноко и у всех спрашивает: «Куда это он подевался? Такой был хороший мальчик, храбрый и сильный. Не то что его черноглазый товарищ Рэмка».
Рэмка тоже думал о Кате. Думать о ней было приятно и немного странно, ведь не он всё-таки, а Валерка влюблён в Катю. Ну и пусть. Он думает о ней просто так.
Рэмка представлял, будто в парк пришла Катя. Будто ходит она между цветочными клумбами. Банты у неё на голове — как два пропеллера.
Рэмка встал, потянулся с хрустом и пошёл к парашютной вышке.
— Ты куда? — спросил его Валерка.
— Пойду с вышки прыгну. Я ведь не влюблённый, мне себя не жалко.
— Я тоже прыгну, — сказал Валерка. — Вот если бы Катя была здесь, а?
У парашютной вышки стоял широкоплечий парень из ДОСААФа, наблюдал за прыжками.
— Товарищ инструктор, — подошли к нему ребята, — мы хотим с вышки прыгнуть.
— Детям нельзя, — уныло ответил парень, — весу в вас мало.
— А мы вдвоём. — Валерка и Рэмка расправили плечи, привстали на цыпочки. — Нам прыгнуть необходимо. Мы не вывалимся.
— Сказал, малы. — Он стукнул их друг о дружку и подтолкнул к барьеру.
Валерка и Рэмка опять лежали в траве. Да будь они взрослыми, они бы постыдились прыгать с вышки.
— Рэмка, ты мне друг?
— Ну, друг.
— Ты меня презираешь?
«Конечно, презираю, — хотел сказать Рэмка, — распустил нюни из-за девчонки», но почему-то смутился, отвёл от Валерки глаза и сказал:
— Нет… Что тут такого?
— Ты настоящий товарищ, Рэмка, ты мне помоги.
— Ладно.
В этот день друзья решили стать взрослыми. Разве интересно Кате смотреть на мальчишек, которые ходят в линялых неглаженых брюках, разбитых спортсменках и вытирают носы кулаками?
Небо и земля.
Сталь и честь.
Чтобы стать взрослыми, нужны деньги.
Приятели стояли на сквозняке и думали: где же достать денег?
С улицы в подворотню вошла Катя.
Ребята повернулись к стене, будто читают список ответственных съёмщиков.
Они даже не шелохнулись, когда Катя осторожно прошла позади них. Только Рэмка свёл лопатки, словно ему провели по спине холодным пальцем. Он смотрел на плакат — «Покупайте билеты денежно- вещевой лотереи». Когда Катя прошла, Рэмка сказал:
— Я знаю, где взять денег.
— Где?
Рэмка кивнул на плакат. У каждого из них было по пять лотерейных билетов. Они с нового года копили деньги на эти билеты, потому что на тридцать копеек можно выиграть автомашину «Волга».
— Не годится, — сказал Валерка. — Ещё когда мы выиграем… в ноябре.
— Нет, годится, — сказал Рэмка. — Мы эти билеты продадим, и у нас будут деньги.
— А «Волга»?
— «Волгу» выиграем в следующий раз.
Валерка долго смотрел на плакат. Там по нарисованной дороге катила нарисованная машина и нарисованный парень улыбался мальчишкам нарисованной улыбкой.
— Ты настоящий товарищ, — прошептал Валерка.
В этот же день мальчишки стояли возле большого универмага и бойко выкрикивали:
— Приобретайте билеты денежно-вещевой лотереи!
— Дружно поможем государству!
— Имеется возможность выиграть автомобиль «Волга», дачный домик и холодильник.
— Купите счастливый билет!
— Чем вы тут торгуете? — спросил у мальчишек грузный насупленный милиционер. Он уже растопырил пальцы, готовясь схватить мальчишек за воротники.
— Вы нас не оскорбляйте! — возмутился Валерка. — Мы вовсе не торгуем. Мы распространяем билеты денежно-вещевой лотереи.
— Почём? — осведомился милиционер.
— Тридцать копеек. На билетах написано, — вежливо объяснил милиционеру Рэмка и заорал во всё горло: — Приобретайте билетики! Проявим инициативу! Граждане, попытаем своё личное счастье!
Милиционер отошёл в сторонку, потом вернулся:
— От какой общественной организации распространяете?
— От Государственного банка СССР, — ляпнул Валерка.
А Рэмка вежливо объяснил:
— Мы же по собственной сознательности. Это общественно полезное дело, а вы нас в чём-то подозреваете.
Чтобы покончить с этим щекотливым делом, милиционер сказал:
— Сколько у вас там билетов осталось?
