приблизительно в такой форме можно было бы сформулировать чувство, охватившее мать Лидии Павловны. Еще ей очень понравилось, что древние новгородцы не были идиотами, — надо сказать, что она стеснялась факта призвания варягов княжить.
Сама же Лидия Павловна прислонилась к книжному шкафу и опустила руки вдоль тела. Океан тепла заливал ее заждавшуюся душу. Но эта приливная волна не связывалась ею с Леонтием как с личностью, — только как со шмелем. Личность Леонтия нарушала это тепло, будто холодный растрепанный ветер над теплым морем.
— В общем-то, все было еще проще, — сказал Леонтий. — Племена, жившие тогда по берегам северного средиземного моря, являли некую общность. Языки варягов и славян были в то время очень близкими. Так что совсем чужими славяне варягов не считали. А если говорить о Рюрике, то он и вообще был наполовину славянин. Его мать — дочь Гостомысла. Рюрик — его славянское имя. Новгород же был интернациональным городом изначально. Он состоял из двух концов — словенского и неревского- меревского. Некоторые считают, что концов первоначально было три. Я же считаю, что было не три конца, а три отдельных союзнических города: Словенск Великий, Нерев и Изборск. Новгород же был построен Вадимом Новгородским для противостояния Рюрику, своему брату. Так вот, если выбирать князя из словен, — значит, дать возможность словенам возвыситься над мерей и кривичами. Если выбирать из мери или кривичей, — значит, отдать преимущество им. Естественным был выбор третейской власти, тем более что ее можно было легко прогнать.
— А Синеус? А Трувор? — спросила мать Лидии Павловны азартно, как на диспуте.
— Синеус — просто княжий сын, Игорь Рюриксен. Сыне-ус. Высокий стиль. Трувор — дружина князя. Тру — одна из транскрипций имени Тор, варяжского бога войны. Варьг — волки. Тру варьг — божьи волки. Такая марка дает право на грабеж.
— Лидия, проводи меня. А вам, Леонтий, желаю успеха. — Мать Лидии Павловны сверкнула улыбкой, как сверкает хрустальная ваза, разбившаяся о чью-то голову, и ушла.
На лестничной площадке она сказала:
— Типичный монгольфьер. Но мужик здоровый и довольно приятный. И не говори мне это слово — любовь. Есть понятие более нравственное — ребенок. Выясни-ка у своего оратора, отчего происходит ребенок. Я имею в виду слово. Ну, целую тебя. Еще вот: что бы он ни излагал — слушай его, как араб Магомета. Конечно, мужика нужно кормить супом и мясом, но главное — мужика нужно восторженно слушать. Какую бы он хреновину ни порол, а ты ему: «Ох шер ами! Ах сокол мой». Ясно тебе? Ох Лидия… — Мать нежно пошлепала Лидию Павловну по щеке и уехала — машину она водила по-солдатски, как броневик.
Скармливая Леонтию макароны, Лидия Павловна узнала, что викинги — это потомки легендарных народов моря. Потерпев неудачу в попытке отвоевать свои берега у египтян и иудеев, народы моря ушли в глубь Анатолии. Но в начале первого тысячелетия нашей эры, а точнее, в первом веке, теснимые Римом, покинули и эти земли, и под предводительством Одина пошли по Днепру на север.
— Послушай, откуда этот бред? — спросила Лидия Павловна.
— От Снорри Стурлунсона и Тура Хейердала. Так что викинги или варяги стали северосредиземноморским народом одновременно с венедами. Тут интересный аспект. Эстонцы называют русских венеды. Латыши называют русских криеву — кривичи. У венедов и эстиев была общая граница на венедском поморье. Тогда еще балты между ними не стояли. Но почему эстонцы запомнили именно это древнее слово — венеды? Думаю, ильменские или озерные словене прошли по эстийскому берегу еще как венеды. Это не день, не два… Шли они и по воде на небольших судах — кочах. Отсюда так много на Русском Севере Кочевых и Кочневых.
Попив чаю, Леонтий развалился на диване.
— Люблю поваляться после жратвы. Ты тоже, вижу, к хорошим лежанкам имеешь слабость.
Когда Лидия Павловна прилегла рядом, Леонтий сказал:
— Новгородцы…
Зазвонил телефон. Лидия Павловна взяла аппарат и ушла с ним на кухню.
— Кто звонил? — спросил Леонтий, когда она вернулась.
— Отец. Спрашивает, нужны ли мне деньги.
— Краснеешь — значит, нужны. Хочешь, я к тебе совсем перееду? Зарплата у меня приличная… И надо же, в пятнадцатом веке, точнее, четырнадцатого июля тысяча четыреста семьдесят первого года сорок тысяч новгородцев были разбиты пятитысячной московской ратью под водительством князя Холмского. Плачь, Новгород! Рыдай! А почему, спрашивается? Да потому, что новгородские бояре-воеводы превратились в записных надутых интриганов. Коли нет воевод — то не будет и воинов. — Леонтий закрыл глаза, полежал немного, отдыхая от слов, и вдруг свернулся калачиком.
У Лидии Павловны защемило сердце. Но она сказала:
— Не пытайся уснуть. Сегодня тоже пойдешь домой. Вот именно. Как миленький. — Почему она так сказала, она объяснить не могла. Захлестнуло ее желание сиротства, а это, как известно, означает согласие считать себя виноватой.
Во сне она видела себя легкой и беззаботной. Шла она по высокой цветущей траве. Утверждают, что во сне люди не чувствуют запахов, но она чувствовала — запах меда и его вкус на губах.
На работе она спросила у своего шефа Прохорова: «Откуда такое слово — „первенец“?» И поведала ему о вено, о венедах, о склавенах, о собрах и собратьях. О союзе как глубинной сути славянства.
— Откуда же у тебя такие красивые мысли? — спросил шеф Прохоров.
— От Леонтия.
— Твой новый хахаль? А он кто? Артист?
— Химик.
— Клизма он, а не химик. И вы тут все в моем отделе клизмы! — закричал вдруг шеф Прохоров. — Вы заняты чем угодно, только не ретрансляторами. Для вас ретрансляторы — не духовность. Для вас всякое дерьмо — духовность. Научились вилку в левой руке держать. Интеллигенты! Скажите, какой у интеллигента продукт? У сапожника — сапоги. А у интеллигента?.. То-то. А если сапожник — интеллигент? Он же «Гамлета» наизусть шпарит. Он же Вивальди слушает в рабочее время. Он же картины маслом пишет — правда, хреновые. И весь народ в клизме. А вы кто такие?
— Интеллигенты, — сказала Розита Аркадьевна, старейшая приятельница шефа.
— Вот-вот. А мне нужны профессионалы-ретрансляторщики. Почему Союз в такой клизме? Профессионалов нет. Интеллигенты и бюрократы. Бюрократы-интеллигенты. Фарцовщики-интеллигенты. Взяточники-интеллигенты. Недоучки-интеллигенты. Интеллигенты-любители. Интеллигенты-грабители… — Шеф Прохоров шагнул к двери, даже открыл ее, даже прицелился ею хлопнуть. Но обернулся и сказал с сарказмом: — Интеллигент у нас только один — товарищ Лихачев. Но существует понятие «интеллигентность». Это сумма прекрасных человеческих качеств. Чем больше эта сумма, тем выше интеллигентность. Сосчитайте каждый честно процент интеллигентности в себе. Начните с трудолюбия, мастерства и трудовой дисциплины. Желаю вам успеха, добрые молодцы и красные девицы…
Лидия Павловна смотрела на шефа Прохорова. Чихать ему было на ретрансляторы, он от чего-то другого плакал. Он разваливался на куски.
— Лидия, выйдем, — сказал он. — Да, кто из вас читал последний «Новый мир»? Поднимите руки.
Подняли все.
— А новый справочник по ретрансляторам?
Руку не поднял никто, но все опустили головы.
— А ведь интеллигентность предполагает обязательные глубокие профессиональные знания. Без профессиональных знаний все остальные сведения — есть клизма. Лидия, выйдем…
В коридоре шеф сказал:
— Беда, Лидия. Инка в больнице. Сделала подпольный аборт, а сейчас может умереть. И детей у нее не будет.
Инка, младшая дочка шефа, училась в университете.
— Не захотела рожать? — спросила Лидия Павловна.
— Мы не захотели. Незнамо кто отец. Какой-то гитарист. Может, псих или наркоман… Сходи к ней, Лидия. Ты ее помнишь?
