Если вы готовите ягненка, можете приготовить и картофель при температуре 180?С и вынуть его из духовки в одно и то же время. Если картофелины сделаются сверху слишком коричневыми, просто незадолго до окончания готовки прикройте их фольгой.
Вам понадобятся:
1 зубчик чеснока, разрезанный пополам;
1 столовая ложка несоленого масла;
2 стакана молока;
3 стакана густых сливок;
1,5–2,0 кг очищенного картофеля;
соль и перец.
Нагрейте духовку до 160?С.
Натрите чесноком два противня размером примерно 15 на 25 см, либо две круглых формы диаметром 22–25 см, после чего густо смажьте их сливочным маслом.
Соедините в соуснике молоко и сливки и снимите с огня, как только смесь начнет кипеть. Посолите и поперчите.
Нарежьте картофелины кружками толщиной около 0,5 см и разложите их слоями на противне. Залейте смесью молока и сливок (уровень жидкости должен быть не выше уровня картофеля, но не накрывать его). Готовьте без крышки. Каждые полчаса нажимайте лопаткой на картофель, погружая его в жидкость. Время приготовления — час-полтора.
Выньте противень из духовки, когда картофель станет золотистым, и дайте ему постоять 10–20 минут, после чего подавайте на стол.
Рассчитано на 8 порций.
Шоколадный торт на скорую руку
Для этого торта потребуется ванильное мороженое. Его накладывают на каждый слой.
Вам понадобятся:
110–120 г горького шоколада высшего качества;
6 столовых ложек несоленого масла;
150 мл крепкого черного кофе;
2 столовые ложки апельсинового ликера гран марнье;
150 г сахара;
1 яйцо;
1 чайная ложка ванильной эссенции;
1 стакан муки;
1/2 чайной ложки пищевой соды;
1/4 чайной ложки соли.
Нагрейте духовку до 150 °C.
Смажьте сливочным маслом и посыпьте мукой противень размером 22 на 13 см.
В миске, помещенной на водяную баню, размешайте до однородного состояния смесь измельченного шоколада, масла и кофе.
Затем охладите в течение 15 минут. Добавьте гран марнье, сахар, яйцо и ванильную эссенцию. Хорошенько перемешайте.
Соедините с мукой соду и соль и всыпьте в шоколадную смесь. Налейте получившееся у вас тесто в подготовленную форму и выпекайте 30–40 минут либо до того момента, когда воткнутая в центр коржа зубочистка останется сухой.
Рассчитано на 6 порций.
От автора
Перечитывая эти страницы, обнаружила, что, сама не знаю как, не упомянула Кэза. Это несправедливо. Дон Кэзуэлл, редактор газетных статей, перфекционист, долгое время отравлявший мне существование, — воплощение всего, что делает «Нью-Йорк таймс» великой газетой.
Приведу типичную для Кэза историю. Произошла она через несколько месяцев после моего прихода в газету. Я впервые придвигаю стул к его столу. Он злобно меня оглядывает, указывает на статью, которую я написала по поводу среднего французского ресторана, и спрашивает:
— Шеф-повара зовут Жан Пьер?
— Да, — отвечаю я.
— Вы пропустили дефис, — говорит он.
Его голос источает яд.
Но я уже подготовилась. Взмахнув перед его носом украденным меню, показываю ему напечатанное на листке имя шеф-повара. Дефиса там нет. Кэз поднимает бровь. Кэз, как я выяснила впоследствии, всегда поднимает бровь.
— Бессмыслица, — говорит он. — Составители меню ни за что не отвечают. Вы должны были позвонить и поговорить с самим шефом.
— По поводу дефиса? — спрашиваю я.
Кэз снова поднимает бровь, безмолвно давая мне понять, что человек, не понимающий значения дефиса, не может работать в его газете.
Журналы обычно нанимают сотрудников, проверяющих факты. Те вчитываются в статьи и в случае чего их подчищают, а вот авторы газетных статей находятся в автономном плавании. Везунчикам попадается вот такой Кэз, оспаривающий каждое их слово. Этот человек еженедельно приводил меня в бешенство.
В первый год нашего партнерства я со страхом ждала его звонков. Обычно у него бывало не менее десяти замечаний по вопросам, ускользнувшим от моего внимания. Поначалу мы спорили с ним часами, например о различиях между глаголами «convince» и «persuade».[94] Со временем содержание замечаний изменилось. Кэз смотрел на колонки, благополучно миновавшие несколько редакторов, и поднимал бровь.
— Вам в самом деле нравится такая подводка? — спрашивал он.
Ничего, кроме этих слов, но к тому времени я уже полностью ему доверяла и готова была переписать сомнительную фразу, прежде чем он успевал договорить. Я с тревожным ожиданием смотрела, как он читает статью, в которой упоминались мои давно умершие родители. Наконец он поднял глаза.
— Хорошо, — одобрил он. — Но запомните, что на последующие три года вы исчерпали квоту на покойников.
Кэз продолжил работать с более экзальтированными авторами еще год после того, как я оставила газету, и мои новые редакторы редко делали мне замечания. Жизнь стала проще… но качество колонок уже не было таким хорошим. Я много раз перечитывала свои тексты, старалась выискать недочеты, которые бы нашел Кэз. Чтобы быть самой с собой честной, я распечатала первую свою колонку, на которой Кэз обвел красным кружком имя Жан Пьер.
Должна, однако, признать, что в этой книге позволила себе много вольностей, отошла от принципов журналистики. Кэз наверняка бы ужаснулся. Некоторые персонажи закамуфлированы. Я не хотела своей
