Легкий шорох у границы, вороватые шаги. Ближе, ближе шорох слышен, — Слышь, идут?.. Маньков застыл, шепчет Камину: — Потише. Пусть идут, заманим в тыл. Камин встал. — Их много вроде. — Весь трясется, сам не свой — Брось дурачиться, Володя. — И надсадно крикнул: — Стой! Вспыхнул мрак смертельным светом, конь сорвался — стук подков. И — темно. — Володя, где ты? Слышь, Володя?.. Нет ответа. За кустом притих Маньков. Страшен враг? Конечно, страшен. Ждет боец, глядит на склон. Подступает к горлу кашель. И откуда взялся он? «Непонятен этот климат. То прохладно, то жара…» Трое их. Проходят мимо. Ну, давай, Маньков. Пора! Не спеша винтовку вскинул, скорострельною стрельбой двух свалил — ударил в спину: третий бросился в низину. — Брешешь, справлюсь я с тобой! Прыгнул вслед: — Постой, «дружище»!.. Повалил в гнилой листве и тяжелый кулачище припечатал к голове. — Так-то вот, — вздохнул сердито, — подлецам шутить с огнем. Снял ремень, связал бандита и откашлялся на нем. «Ну с чего бы кашель этот? Фу ты, черт! Секрет открыл: ведь с потемок до рассвета я ни разу не курил». Серых туч густая лава, стук копыт в сырой траве. Скачет чуть не вся застава с Семихаткой во главе. Мчатся ветром — к гривам плечи, по горам коней гоня. Камин всадникам навстречу — без винтовки, без ремня. Кони встали, кони в мыле, кони дышат тяжело. — Где Маньков?! — Его убили… Семихатка сплюнул зло. Мчатся дальше. В серых тучах «безымянная» вдали. Прискакали.
