8
На ферме Том Райдер, справившийся уже со своим волнением, получил разрешение хозяина, Эрла Моргана, на то, чтобы несколько волонтеров остались сегодня ночью охранять раскопки, объясняя такую необходимость тем, что сегодня были сделаны кое-какие находки среднего значения. Джордж отказался, но ковбой был в восторге от возможности провести ночь под открытым небом в джунглях Центральной Америки. Морган достал пару спальных мешков, и пока остальные участники экспедиции находились на пути к отелю Кита, ковбой и Зекери гостили на ферме, ужиная. Им подали в этот вечер жареного цыпленка и свежеиспеченные бисквиты.
Погрузив одолженные спальники и термосы с горячим кофе, Морган отвез путешественников на своем маленьком зеленом грузовичке старой марки назад, к месту раскопок. Бороздя грязную колею дороги, он убеждал ковбоя, что у них не будет причин для беспокойства.
— За десять лет самое «страшное», что я видел на том месте, была чета диких свиней, и то с тех пор прошло порядочно времени…
Уже в сумерках ковбой и Зекери взобрались на вершину пирамиды и оттуда услышали звуки отъезжающего грузовика, который скоро растворился в темноте. Проверив, надежно ли натянут брезент над отверстием, ведущим в погребальную камеру, они устроились в нескольких футах, сделав небольшую насыпь из просеянной Вуди за это время земли и в центре насыпи развели костер. Ноллз был опытным туристом, и оба скоро раздобыли ствол сухого дерева, который занялся ярким огнем, и натаскали веток для поддержания костра в течение всей ночи.
— Я удивлен, что ты согласился провести ночь здесь, — сказал ковбой, подмигивая Зекери.
Но тот был слишком занят своими мыслями и ничего не ответил.
— Я думаю, Ив сказала тебе пару ласковых слов по этому поводу? — продолжал подкалывать Гарольд.
— Да нет…
Ноллз видя, что будет лучше не развивать эту неприятную для Зекери тему, перевел разговор на более, как ему представлялось, надежную почву.
— А что ты думаешь о блондинке из Чикаго? Элисон?
Зекери опять уклонился от ответа.
— Она очень красивая женщина. Ты видел ее ноги? — Гарольд раскладывал свой спальник и болтал. — Нет, я совершенно не понимаю мужа, который отпускает подобную женщину одну в поездку. Если бы она была моей женой, я бы уж не сплоховал на этот счет. Можешь поверить, у меня железно, как в банке!
Ковбой плюхнулся на спальный мешок и настроился на длинный разговор, который, впрочем, никак не завязывался.
— Да, в райских кущах жить трудно. — Гарольд подбросил ветку в огонь и зевнул. — Всегда отыщется какой-нибудь хитрый хорек…
Зекери не удержался от комментария.
— Да, какой-нибудь богатый хорек, у которого железно, как в банке, — он зажег сигарету и развернул второй спальник, пыльный и ветхий.
Ковбой уже залез в свой поношенный мешок.
— Лично я не могу себе много позволить, — Гарольд говорил приглушенным голосом. — Хотя я не скряга, не дрожу над каждым центом, но моя жена — она истинный транжир. Черт возьми, мне не хватает ее, — он опять зевнул. — Я, конечно, могу поехать к ней…
Ноллз перевернулся на другой бок и затих. Зекери смотрел в огонь и слушал тишину. Да, Элисон — несомненно красивая женщина. Лучше бы она действительно была замужем, в ней есть что-то, приводящее его, Зекери, в замешательство, раздражающее, беспокоящее его душу. Давно уже ничего подобного не случалось с ним: он не мог выбросить эту женщину из головы. В ней есть какая-то тайна… Он нахмурился, вкус сигареты казался ему отвратительным.
Он подбросил дров в огонь и снова тихо сел, прислушиваясь к ровному дыханию ковбоя. Так он долго сидел, протягивая в огонь тоненькие зеленые веточки и наблюдая, как они шевелятся в объятьях пламени, капли влаги выступают на них, шипят, испаряются и, наконец, вся веточка, вспыхнув, превращается в пепел. Набухшая тяжелая тишина, казалось, нависла над ним.
Его обычная работа по ночам в пригородах Майями была беспокойная и выматывающая. Визги и крики из окон проносящихся мимо машин, пошлые неумные стишки назойливых уличных зазывал, шум, гам, гогот, свист. Там невозможно было встретить женщин, подобных Элисон. Женщины вообще с трудом могли понять его жизнь. Он охотился за сводниками и брал с поличным торговцев травкой в грязных переулках, зарабатывая себе на жизнь. Его рабочий день начинался в 9 часов вечера и заканчивался в 5 утра. Он вращался в толчее города среди преступников и пострадавших, дорожных аварий и выхлопных газов, тревожных пронзительных сирен полицейских машин, врезающихся с включенными мигалками в поток автомобилей, который запруживал улицы в любое время суток, затихая немного в три часа ночи, но никогда полностью не иссякая.
Несоответствие между тем, оставленным им миром, и этой живой тишиной поражало Зекери и будило его мысли. Все меняется очень быстро. И эта местность, может быть, очень скоро будет выглядеть совсем по-иному. Сюда понаедут бульдозеры и тракторы, грузовики с цементом, а потом туристические автобусы, повсюду вырастут палатки, торгующие прохладительными напитками, и павильоны-закусочные, а также груды мусора. Движение на дорогах станет оживленным и, конечно, не обойдется без копов с заряженными пушками в кобурах, стоящих на каждом углу и наблюдающих за порядком.
Непроглядная тьма укрыла все вокруг, кроме маленького догорающего костра. Ковбой похрапывал в тишине. Сон начал смаривать Зекери, и он прилег на спину, глядя на звезды, дрожащие в бледном холодном свете луны. Тихо пролетела сова. Небо, усыпанное созвездиями, мерцающими в просветах листвы близстоящих деревьев, гипнотизировало Зекери. Он казался себе маленьким под этим необъятным темным небом. Он задремал под тихие шелестящие звуки и вскрики ночных животных, вышедших на охоту. Легкий ветерок отгонял от него москитов, и он скоро, подобно ковбою, похрапывал, впав в глубокий сон.
Внезапно он проснулся, испытывая непонятно откуда взявшееся чувство тревоги. Он твердо знал: они здесь не одни. Он не слышал никаких посторонних звуков и вообще ничего подозрительного вокруг. Но первое, что он подумал, проснувшись и не открывая глаз: он не вооружен. Охранник без оружия. Идиотская ситуация. Он осторожно приоткрыл глаза и сквозь еле размеженные веки увидел очертания двух фигур, сидящих напротив у костра, эти люди смотрели прямо на него, в их глазах отражались языки пламени. Ничего не выражающий безучастный взгляд, взгляд индейца.
Эмилио и Озари! Зекери сразу успокоился, он открыл глаза и приветливо улыбнулся. Ну и молодцы же они, подкрались так тихо, что не разбудили сторожа. Зекери посмеивался над собой. Он и ковбой опростоволосились, это ясно! А парни на высоте.
Он выбрался из спального мешка и направился к братьям, спрашивая себя, как долго они сидят вот так и смотрят на него. Часы показывали: 1 час 18 минут.
— Что вы делаете здесь? — спросил Зекери сонно. — Если бы я знал, что вы, парни, явитесь сюда охранять участок, я бы остался в отеле.
— Ночью не всегда безопасно, — в голосе Озари слышались озорные нотки.
— Мы пришли, чтобы охранять вас от Кстабаи, — произнес Эмилио, и на лицах обоих братьев сверкнули широкие улыбки.
— Кстабаи? — подозрительно переспросил Зекери, чувствуя, что над ним подсмеиваются. — Ну ладно…
— Кстабаи — прекрасные женщины, которые живут в лесах. Нимфы с длинными распущенными рыжими волосами — очаровательные создания. Их кожа — красная, у них все красное: соски, половые органы… — Эмилио усмехнулся. Ясно, что встреча с такой красавицей сулила массу удовольствий.
Зекери посмеивался над этой, не совсем приятной для него перспективой.
— Они набрасываются на ничего не подозревающих туристов, я прав?
