— Ну, конечно. Они приходят ночью и зовут тебя: Приди, побудь со мной! Давай займемся любовью!
Озари был настроен на более серьезный лад, чем его брат.
— Но ты не должен слишком долго оставаться с ними, — добавил он, — не принеся жертву Кананкаксу, Хозяину Леса. Если ты занимаешься любовью с Кстабаи, ты должен воскурить фимиам богу леса, иначе больше никогда не увидишь этих нимф.
— Я, наверняка, принес бы сперва жертву богу леса, — Зекери говорил тем же серьезным тоном, что и Озари.
— Только Верный Народ может видеть Кстабаи, — сказал Озари, глядя на догорающий костер. — Во всяком случае в лесах так много чужих людей, что все Кстабаи попрятались.
Ощущая приятный покой среди ночной темноты, чуть освещаемой лунным светом, сидя на древнем холме в сердце Центральной Америки, в джунглях, Зекери казалось, что он спит и видит все это во сне.
— Скажите мне, как вам, индейцам майя, удалось на протяжении веков сохранить свою самобытность, как вас не поглотил до сих пор мир белых людей?
— Так само вышло, — ответил медленно Эмилио. — Наш отец — старейшина деревни — много знает об этом.
Он снова умолк.
— Старейшина? — Зекери по слогам выговорил незнакомое слово. — Вождь?
— Он — самый мудрый в деревне, он посвященный: знает древние науки и передает традиции, ритуалы, знания нам, чтобы мы, в свою очередь, передали их нашим детям. Так повелось испокон веков, со времен, когда еще боги управляли людьми, — сказал Озари.
— Верный Народ — это племя майя?
— Конечно, — улыбнулся Эмилио. — Наша история очень древняя. Говорят, ей около четырех тысяч лет. Американцы — чужаки. Даже в своей собственной стране. Исключение составляют только американские индейцы, они — Верный Народ в США.
Когда боги победили Кисина, они собрали священный маис и создали Верный Народ, наши зубы до сих пор напоминают зерна маиса. Посмотри, — Эмилио показал в доказательство своих слов ровные белые зубы. — Маис — наша пища, это — кровь жизни.
— Кисин — что-то вроде сатаны в христианстве?
Озари кивнул.
— Хечекум вызвал землетрясение, и Кисин провалился под землю, в подземный мир — Метлан, так мы его называем. Он теперь Хозяин Смерти.
— Наш отец говорит, что Хечекуму недолго еще править миром, бог чужаков завладел землей. Скоро наступит Ксу-тан, — сказал Эмилио.
— Ксу-тан, что это? — Зекери предчувствовал, что ответ на вопрос ему не понравится.
— Мы верим, что когда последний представитель Верного Народа умрет, наступит Ксу-тан. И затем боги снова попытаются создать человека, на этот раз совершенного.
— Может быть, время это уже наступило… — сказал Эмилио.
— Может быть, — Озари растянулся на земле и моментально уснул.
Зекери зевнул, пожелал Эмилио спокойной ночи и снова залез в спальный мешок.
— Может быть, озоновая дыра в атмосфере земли как раз и предвещает Ксу-тан, — пробормотал он и погрузился в сон.
Когда он проснулся, индейцев уже не было. Еле брезжило раннее утро, группа еще не скоро явится на раскопки. Он решил немного полежать, подремать в холодных утренних сумерках. А когда он окончательно пробудился от сна, с удивлением обнаружил, что уже восемь часов.
Ковбой тоже проснулся, и они отправились на вершину пирамиды.
— Интересно, куда ходили жрецы справлять малую нужду? Возможно, на вершине было какое-то приспособление, чтобы все стекало вниз… на пеонов!
Зекери засмеялся, направление мыслей Гарольда забавляло его.
Кофе в старых термосах был еле теплым и горьким. И даже голод не сделал холодные жирные бисквиты, положенные им в дорогу поваром Моргана, более съедобными. Ночной разговор о таинственных вещах казался теперь далеким и нереальным.
Группа прибыла вместе с Эмилио и Озари. Все были настроены на работу, ожидая новых находок в погребальной камере. Братья поприветствовали Зекери улыбками и отошли, ожидая распоряжений, глядя вокруг ясным взором. Элисон коротко и достаточно вежливо поздоровалась с Зекери, а затем двинулась на помощь Ив, которая снимала брезент с отверстия в настиле камеры. Райдер привез долгожданный завтрак: сэндвичи с яйцом и горячий кофе. Затем все сосредоточились на работе.
Зекери отлежал на жесткой земле бока и теперь разминал тело, размахивая мачете и быстро очищая оставшуюся еще заросшей часть склона большой пирамиды. Райдер и Элисон делали снимки в камере с обнаруженных фрагментов наскальной живописи. Они освобождали стены от завалов камней и среди мусора нашли еще несколько археологических памятников, правда, в осколках. Это были ритуальные блюда, на которых раскладывалась обрядовая пища. Блюда, похоже, разбили во время погребального обряда, и этими осколками пренебрегли грабители, решив, что они ничего не стоят. Профессор ликовал: грабители были дилетантами.
После обеда Вуди, работая с совочком около ступеней, на которых когда-то трудилась Элисон, выкопала великолепную статуэтку, изображающую женщину, прямостоящую, в широкополой шляпе, украшенной кисточками. Женщина держала ручную птицу. Райдер сказал, что эта фигурка из обожженной глины называется «окарина» — род свистковой флейты. Бесценная находка! Он дунул в нее, и она издала жуткий потусторонний звук.
— Я видел настенную живопись, изображавшую музыкантов, следующих в погребальной процессии, играя вот на таких инструментах, — сам не веря своей удаче, проговорил профессор. — До наших дней дошли лишь несколько керамических остовов барабанов, флейты и трещотки. Если бы вы знали, какая редкость найти хотя бы одну из этих вещиц!
— Я была бы вам очень признательна, если бы вы назвали фигурку Эллен, — сказала Вуди.
— Хорошо, пусть эту окарину зовут Эллен, — решил он. После фотофиксации фигурка, очень хрупкая и ценная, была завернута во множество слоев ветоши и сразу же убрана в надежное место.
Когда Зекери с индейцами срубили и сожгли всю растительность, очистив круглую площадку, огороженную полуразрушенной стеной, Том, прекратив работу в погребальной камере, поднялся на этот дворик. Определив его центр, он убрал мягкую почву лопаткой и обнажил верхнюю часть огромного камня.
— Это главный камень всей пирамиды, — сказал Райдер. — Я хотел бы, чтобы вы с Ив откопали его и посмотрели, есть ли под ним тайник.
Ив недовольно передернула плечами, храня ледяное молчание.
— Какой такой тайник? — Зекери не был в восторге от перспективы работать вдвоем с Ив, но его интриговала возможность посмотреть, что же там под камнем.
— Там может ничего не быть — и может быть все: от нескольких нефритовых бусин до резной статуи, — горячился Райдер. — Дайте мне знать, когда будете готовы поднять его.
И он отправился вниз по склону, назад к погребальной камере.
Зекери осторожно работал в нестерпимой жаре, освобождая мотыгой камень от уложенных вокруг него булыжников.
— Ну как тебе понравилась ночь под открытым небом? — спросила Ив запальчиво, складывая в сторону выкорчеванные камни и осколки породы.
Он помолчал и все-таки решил довести дело до конца.
— Ив, давай начистоту. Я в восторге от ночи, которую провел с тобой, — он говорил честно и продолжил мысль, чтобы не возникло недоразумения. — Но я хотел дать понять тебе, что я — независимый человек. Прости, что я был груб с тобой вчера.
На лице Ив отразилось удовольствие от этого признания, и она улыбнулась, уверенная, что не
