зловонный ветер. Меж деревьев силуэты людей.
Страшно. Хочется броситься назад, оправдать свою трусость инстинктом самосохранения. Но ноги медленно несут оцепеневшее тело к лесу. Холодный пот по спине. Дрожат колени, и трясутся руки. Нервно дергается правое веко.
У дерева стоит Медведь… Вместо лица под помятым шлемом – кровавое месиво.
Он же сгорел?
– Зачем это, Гезеш? – хрипит Медведь. – Зачем все это?! Почему?
– Что?
– Ради чего я умер?! – срывается на крик погибший приятель. – Что после меня осталось?!
Лесоруб молчит. Ему нечего сказать.
– Зачем мы ушли с болот? Ты помнишь Ан-Да-Гед? – спрашивает Медведь. – Помнишь ель, под которой мы прятались от духов?
– Помню…
– И я помню. Только там мне было хорошо… Тогда я был человеком. И ты тоже. Потом мы стали… Как назвать это, Гезеш? Кем мы стали?
– Искателями, – отвечает звонкий голос, из леса выходит Теккен. – Мы чего-то искали. Покой… А зачем он нам сдался? Пока не было четкой цели, все казалось лучше.
«Слушай их!» – голос Стены.
– Даже с Безумием можно примириться. И жить! Мы же куда-то спешили. С чем-то боролись! А в итоге? – зло кричит Теккен.
– Нас больше нет! – взрыкивает Медведь.
– Нас больше нет, – появляется Кировей.
Мех, кто-то в форме Ан-Да-Геда, рослый умралец. Из леса выходят и выходят мертвецы.
– Зачем? – гремит многоголосый хор.
Неожиданно все исчезает, и перед Гезешем оказывается Бартел.
– Я тоже умер из-за тебя, – говорит старый друг, – как и все остальные… Оценил ли ты? Мы принесли себя в жертву! Я, Родергрим… Тебе все равно? На Фамуша тебе тоже плевать?
– Нет, я… Я скорблю, – Гезеш хочет спрятаться от жгучего взора оракула.
– Тебе все равно… Но знай, равнодушие никогда не победит равнодушие. Ради тебя погибнут тысячи! Они ЕЩЕ погибнут. На что ты променял их жертву? Загляни в себя. Посмотри внимательно! Признайся, тебе ведь плевать на них! Они придут со всех сторон света, чтоб встать под твое знамя! Но не это тебе нужно?!
– Я…
– Ты предал их. Уже предал!
– Но…
– Ты уже предал их… Дикие отряды пойдут не на войну с кем-то! Они пойдут против Безумия!
– Ты не прав. – Гезеш вспомнил равнодушие рядовых Мечей.
– А ты хотел поклонения? Они идут на смерть, понимаешь? А Эвар? Антаг?
– Они капитаны!
– Они не родились ими!
– Чего ты хочешь?! – взрывается Лесоруб. – Я исполню свою роль! Какой бы она ни была.
Ты должен хотеть ее исполнить, – тихо говори Бартел. – И тогда ворота Фурмагара откроются!
– Как я могу заставить себя чего-нибудь хотеть? – возмущается Гезеш.
– Этим ты нас и предал…
Отдуваясь, стараясь унять беснующееся сердце, выкинуть из головы обрывки сна, Гезеш выскочил из шатра и увидел Горящего. Проклятый стоял на окраине лагеря и смотрел на гору. Пылающая фигура среди утреннего тумана.
– Утро. – Лесоруб остановился рядом с приятелем.
– Мешок там, – неприветливо буркнул тот и ткнул огненной рукой в сторону. – Припасы, чтоб ты с голода не опух.
– Спасибо…
– Ешь, и пошли.
– Я не голоден, – улыбнулся Гезеш, сон медленно уходил из памяти.
