Лесоруб проснулся с улыбкой. Это было совсем другое утро! Сквозь тяжелые еловые лапы пробивались тонкие солнечные лучи, раскрашивая землю и лица друзей в чудную пятнистую гамму. Над головой щебетали птицы, а с реки слышался монотонный шум воды.
Лесоруб почувствовал запах костра и выбрался из-под ветвей, встречая утреннее, яркое солнце. На небольшой полянке, шагах в тридцати от ели, где приютились воины, у костерка развалились Родинка и Рыбак. Нежась в солнечных лучах, друзья тихо переговаривались. Первым командира заметил Родинка.
– О! Один проснулся, – приподнялся солдат и расплылся в озорной улыбке.
– Тихо было? – деловито поинтересовался Лесоруб и, отряхнувшись от хвои, подошел к огню.
– Абсолютно! – радостно сообщил Родинка.
Рыбак, расслабленно улыбаясь, кивнул в подтверждение слов приятеля.
– Может, останемся тут на денек? – предложил тот.
– Ты что, дурной? – поинтересовался Лесоруб. – До болота несколько сотен шагов. Давайте потом, а?
– Ладно, – согласился Родинка.
– У нас опять рыба сегодня? – алебардист посмотрел на Рыбака. Воин как-то незаметно, но прочно занял место кашевара и охотника.
– Пока да, – ощерился тот. – Лука нет, так что с дичью будут проблемы. Могу кашу из коры сделать.
– Шутка? – не понял алебардист.
Рыбак лишь загадочно хмыкнул.
– Когда двинемся-то? – спросил Родинка
– Как наши проснутся. Ночь тяжелая была… Вы бы сами вздремнули, а я подежурю.
Охотник медленно поднял руку к небу:
– Полдень почти, кэп.
– Ох, ничего себе, – удивился алебардист.
– Спать вы горазды, это точно.
– Я рыбы напек, так что буди наших, пусть пожрут, и пойдем. Завтра бы на дневку встать. – Рыбак лениво повернулся на бок.
– Вы-то как? Спали же часа четыре всего…
– Норма, кэп, – Родинка ободряюще улыбнулся. – Если завтра дневка – то вообще замечательно. Дойдем.
– Ладно, я пошел ребят будить. – Алебардист направился к спящим товарищам.
Путь по лесу, после болота, показался странникам настоящим подарком судьбы. Да, в лицо лезли колючие ветки, но это лучше, чем забивающий ноздри затхлый запах топей и вязкая земля под ногами. А когда отряд вновь вышел на берег и еловый бор сменился березовой рощей, – счастью воинов не было предела.
Шагая вдоль реки, бойцы озирались по сторонам, отмечая красоту местного леса. Зеленая молодая трава, черничники, белые стволы берез, небольшие осины и заросли ольхи. Ветер играл с листвой, ласкал волосы. Шлемы прочно перекочевали в заплечные мешки, поэтому солдаты всецело ощущали прелести путешествия.
В один из переходов отряд вспугнул оленя, и Рыбак долго потом возмущался, что у него нет лука. Остальные разделяли его обиду. Рыба надоела всем. Хотелось мяса…
К вечеру путники наткнулись на старые, покрытые мхом развалины. Когда-то это была гордо красующаяся над лесом дозорная башня. Сейчас ее останки жалко ютились на вершине поросшего ольхой холма. Остановившись у подножия, солдаты переглянулись.
– Должно быть, тут, в лесу, таких развалин много, – предположил Рыбак.
– Или город неподалеку. – Фарш скинул мешок и, обнажив меч, зашагал наверх.
– Ты куда? – окликнул его Лесоруб.
– Гляну поближе…
– Город – это хорошо, – заметил Медведь. – Нам хоть кто-нибудь объяснит, что в этих краях творится?
– Кстати, на дневке надо свести со щитов герб. Мне не хотелось бы встречи, как в той деревне. – Рыбак критично посмотрел на плачущее око.
– Ты прав. – Родинка бросил щит на землю и уселся сверху, с любопытством разглядывая руины.
– Интересно, тут где-нибудь жизнь-то есть? Представьте, что во всем мире есть только одно поселение, и то из него нас выгнали? – продолжил он.
– Типун тебе на язык, – буркнул Медведь и тяжело опустился на землю.
Счастливые Земли, Родинка. Счастливые Земли… Я настроен на то, что жизнь есть только там. В остальных краях царит Безумие. – Мудрый подмигнул приятелю.
– Сколько нам идти до твоих земель? Месяц? Год? – здоровяк раздраженно мотнул головой. – Если они вообще существуют.
