«Если бы не сталинские репрессии!» Как Вождь спас СССР

промышленности Межлаук и заместитель председателя СНК Чубарь. Кандидатами стали начальник Политуправления РККА Гамарник, секретарь ЦК Жданов, наркомы внутренних дел Ежов и пищевой промышленности Микоян.

26 апреля газеты опубликовали сообщение Центрального управления народно-хозяйственного учета Госплана СССР о досрочном выполнении второго пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР. А на следующий день Политбюро утвердило постановление «О прекращении производства дел о лишении избирательных прав граждан СССР по мотивам социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности». На следующий день советские газеты опубликовали его как законодательный акт ЦИК СССР.

О том, что Сталин и его окружение отказывалось от узкой партийности, отдавая предпочтение интересам на­рода, свидетельствовал целый ряд последовавших решений. 28-го числа было принято постановление Политбюро и СНК СССР «О работе угольной промышленности Донбасса», направленное на искоренение недостатков в упорядочении зарплаты, улучшении условий труда и экономического состояния отрасли. Один из пунктов постановления гласил:

«Осудить применяемую некоторыми партийными и в особенности профсоюзными организациями практику огульного обвинения хозяйственников, инженеров и техников, а также практику огульных взысканий и отдачи под суд, применяемую и извращающую действительную борьбу с недостатками в хозорганах. Обязать Донецкий обком КП(б) Украины и Азово-Черноморский крайком... исправить допущенные в этом отношении ошибки. И разъяснить всем партийным организациям Донбасса, что их прямой обязанностью, наряду с выкорчевыванием вредительских элементов, являются всемерные поддержка и помощь добросовестно работающим инженерам, техникам и хозяйственникам».

Продолжением этой линии стало и то, что 5 мая в очередном постановлении Политбюро прокурору Союза ССР Вышинскому предписывалось: «Пересмотреть судебные приговоры и снять судимость с инженеров и техников угольной промышленности Донбасса, осужденных по производственным делам без достаточных оснований или на протяжении последующей работы показавших себя добросовестными и преданными делу работниками». 

Существо и характер этой меры были раскрыты в опубликованном 15 мая «Правдой» интервью Вышинского «Что делает прокуратура в связи с решениями СНК и ЦК ВКП(б) о Донбассе». В нем прокурор говорил: «Некоторые хозяйственники в порядке самостраховки увольняют с работы лиц, виновность которых не доказана, но даже не расследована». Он указывал, что в ряде случаев из-за неудовлетворительного расследования хозяйственников и специалистов «осуждали без достаточных оснований».

Поэтому Вышинский извещал, что «прокуратура потребовала из Донбасса все дела лиц, осужденных по производственным преступлениям с 1934 по 37 гг. для сплошной проверки». Одновременно он сообщал, что при обнаружении отсутствия оснований для осуждения, а также в отношении лиц, которые «показали себя честными и добросовестными работниками, будет возбужден вопрос о снятии судимости».

Но если публиковавшиеся в печати сообщения Центрального Комитета и Прокуратуры свидетельствовали о либерализации общественных отношений, то в кабинетах Лубянки следователи заполняли листки протоколов информацией иного рода. И чтобы восстановить логику и взаимозависимость событий, повернем вектор времени назад.

Глава 5. Кухонный заговор

Авель Енукидзе был известной фигурой во властных верхах. Участник Февральской революции 1917 года, уже в июле следующего он стал секретарем Президиума ВЦИК, а с декабря 1922-го – Президиума ЦИК СССР. Однако он был не только одним из руководителей в системе законодательной власти. Именно он подбирал сотрудников аппарата Кремля, вплоть до библиотекарей и подавальщиц в столовой. Одновременно он контролировал все внутренние службы, включая его охрану. Непосредственно Енукидзе подчинялся и комендант Кремля Рудольф Петерсон, один из командиров латышских стрелков, который всю Гражданскую войну был начальником «поезда председателя Реввоенсовета» Троцкого.

Уже по служебному положению и давним партийным связям Енукидзе знал «всех», а «все» знали, что даже среди наиболее «барствующих» партийных чиновников он выделялся особой приверженностью к роскоши и широкой любвеобильностью. Между тем ситуация в Кремле была далеко не безобидна. В начале 1935 года Сталин получил информацию от брата своей первой жены, А.С. Сванидзе, о том, что с целью отстранения от власти его (Сталина), Молотова, Ворошилова и Орджоникидзе в Москве составлен заговор.

Операцию по проведению расследования этого сообщения, получившую кодовое название «Клубок», Сталин поручил лично наркому внутренних дел СССР Ягоде, и развернувшиеся с 10 января 1935 года следственные мероприятия в конечном итоге вылились в «дело контрреволюционной группы в Кремле», называемое еще и «кремлевским делом». Однако начавшееся расследование сразу пошло по упрощенному пути. 20 января начальники СПО Г.А. Молчанов и оперативного еврей Карл Викторович Паукер провели первые допросы обслуживающего персонала. Затем к следствию подключились заместитель начальника СПО еврей Генрих Самойлович Люшков, начальник второго отделения еврей М. А. Каган и его заместитель С. М. Сидоров. 27 января «чекисты» арестовали племянника Каменева Б. Н. Розенфельда, работавшего инженером московской ТЭЦ, а через четыре дня – порученца коменданта Кремля А. И. Синелюбова.

В начале февраля Молчанов и Люшков провели допросы 36-летнего коменданта Большого Кремлевского дворца И. П. Лукьянова, его помощников Дорошина и Павлова, а также начальника административно-хозяйственного управления комендатуры Кремля Полякова. Из показаний Дорошина выяснилось, что в Кремле был практически дешифрован и стал известен всей охранной службе курсантов секретный «список 17-ти». Он включал в себя под номерами всех членов Политбюро и руководителей партийно-советского аппарата и использовался для фиксирования их времени прибытия и отъезда из Кремля. Но курсантам, знавшим членов руководства в лицо, не составляло труда «вычислить» зашифрованные номерами фамилии.

Ягода удачно воспользовался установлением этого факта, и уже 4 февраля по его представлению Политбюро утвердило решение «Об охране Кремля». Оно полностью меняло систему обеспечения безопасности проживавших на его территории руководителей страны. Кремлевский караул – внутренняя охрана Кремля и правительственных зданий – был выведен из подчинения ЦИК и Наркомата обороны. Он переводился в подчинение комиссариата внутренних дел; правда, внешняя охрана все же осталась в ведении комиссариата обороны.

Одновременно предусматривался вывод из Кремля многочисленных советских учреждений и Школы имени ВЦИК, насчитывающей 8 рот – полторы тысячи военно­служащих, являвшейся гарнизоном Кремля. Для замены охранявших Кремль курсантов Школы срочно стал готовиться полк НКВД специального назначения. Таким об­разом, теперь непосредственное руководство охраной от Петерсона переходило к А.И. Успенскому, ставшему заместителем коменданта Кремля и находившемуся в подчинении Ягоды.

В связи с выявившимися обстоятельствами – обнаружения «элементов разложения» и «нарушения обеспечения секретности» 1 февраля Политбюро поручило Ежову вместе с заместителем КПК З.М. Беленьким «проверить личный состав аппарата ЦИК СССР и ВЦИК РСФСР». Однако не имевший достаточного опыта Ежов тоже не совершил прорыва в работе следствия. Получив 17 февраля от Молчанова «Сборник № 1 протоколов допросов по делу Дорошина В. Г., Лукьянова И. П., Синелобова А. И., Мухановой Е. К. и других», он сделал лишь поверхностный вывод О «засоренности социально-чуждыми элементами» правительственной библиотеки и политической неблагонадежности комсостава Кремлевского караула.

В результате следственных действий было арестовано 25 человек. В числе подследственных оказались Л. Б. Каменев, его жена – сестра Троцкого и его брат Розенфельд. Однако «копать» глубоко следователи не стали; аресту подверглись лишь мелкие технические сотрудники аппарата Кремля, Президиума ЦИК и их жены. Это были «мелкие сошки». Основные фигуры заговора остались вне поля зрения службы госбезопасности.

Конечно, дело не обошлось совсем без последствий. Коменданту Кремля Петерсону председатель