методами. Когда мальчишки приходят утром в курятник, дверь выломана и снята с петель. И снова, как ни странно, из курятника высовывается много цыплят, и, похоже, никто из них не пропал. Маленький Джордж оказывается настолько сообразительным, что делает дорожку из корма, которая ведет от буша к курятнику. И цыплята, склевывая его, быстро возвращаются домой. Дверной проем мы на время заделываем пальмовыми листьями, а потом в темно-коричневом иле у реки находим дверь вместе с замком.
Остается единственный выход — поставить ночного сторожа. Эта идея всех вдохновляет, и вскоре мы создаем целую команду сторожей, которые заступают по двое в смену. По завершении смены сторожа должны будить своих напарников, сменяющих их, и так до самого утра. Первая смена уходит, перекинув через плечи крепкие палки и вооружившись фонариками.
На следующее утро я вижу, как они возвращаются.
— Вам что, пришлось стоять две смены?
Вид у них побитый. Выясняется, что нет, просто они задремали и проснулись лишь с восходом солнца. Поскольку же спали перед дверью, все обошлось, но после утренней молитвы, мое присутствие на которой Стэнли отмечал чуть ли ни галочкой, мы устраиваем собрание. Я объясняю, как работает мой старый зеленый будильник, и предлагаю держать его отныне в курятнике. Теперь по его звонку охранники узнают, когда будить следующую смену.
С тех пор время от времени я просыпался по ночам от его трезвона, хотя охранники уверяли меня, что знают, как он работает.
Глава 22
Место на рынке
— Как дела, дружище? Рад, что смог все-таки вырваться?
В вопросе явно содержится какой-то неприятный намек, но мне удается выдавить из себя приличный, ни к чему не обязывающий ответ.
В пятницу рано я прибываю в гостевой дом. Но скотоводы уже сидят в баре и, судя по всему, уже давно. Дуэйн разворачивается спиной к стойке и опирается на локти.
— Что будешь пить?
Я прошу стакан красного вина, так как не помню, когда в последний раз его пригублял, и платить за него явно мне не придется. Оно здесь стоит фантастически дорого.
— Прекрасная мысль. Я тоже буду вино. Две бутылки лучшего красного вина.
Бесстрастный бармен Тит достает две пыльные бутылки единственного имеющегося сорта.
— Ну давай, Уилл. Вид дерьмовый, но ничего другого здесь все равно не найти.
До этого момента спутники Дуэйна помалкивают. Клинтон раскачивается на носках своих ковбойских сапог и с отсутствующим видом оглядывает помещение. А Пат Догерти рассматривает меня с таким любопытством, как Мистер Крыс.
— Ну, ты думаешь, они согласятся? — Он подмигивает и потирает кончик носа.
Дуэйн бросает на него взгляд, красноречиво призывающий к тому, чтобы тот держал рот на замке и предоставил другим вести дело. Пат улавливает смысл этого взгляда. Он смотрит на меня своими круглыми, как бусины, глазами и возвращается к теплому пиву.
— Почему бы нам не выйти на улицу? Кажется, закат будет великолепным, — перехватывает инициативу Дуэйн.
Закат и вправду красив. Мы садимся за деревянный стол на берегу. Я устраиваюсь на одной скамейке, а Дуэйн и Пат напротив. Клинтон стоит за ними, сложив руки на груди, словно в ожидании просмотра на роль тупого, но крепкого парня в дешевом вестерне. Он ведет себя настолько органично, что я не сомневаюсь: роль свою получит.
Затихшее море мерцает темно-синим и оранжевым цветами, и огромное солнце, садящееся за горизонт, бросает последний взгляд на эту мирную сцену. Справа от нас кто-то ныряет с причала — взмывшая в воздух фигура силуэтом скользит на фоне заходящего светила. Тихий всплеск рождает золотые расходящиеся круги от пенистого центра, а через некоторое время я вижу возникшую из-под воды голову девушки, которая разбрызгивает яркие капли со своих курчавых волос. Она улыбается и машет кому-то на берегу, а затем вновь ныряет, так что над водой остается видна лишь ее рука.
Пара фрегатов, раскинув крылья, проплывает над нашими головами, отбрасывая последнюю тень этого дня.
— Ну так давай я тебе кое-что расскажу о нашем предприятии, — возвращает меня Дуэйн к делу. — Компания называется «Островное золото».
— Усек? Усек? Островное золото, — хихикает Пат.
Клинтон явно не просекает. Похоже, он хочет что-то сказать, но вовремя затыкается, когда Дуэйн вновь награждает их суровым многозначительным взглядом.
— Мы хотим создать скотоводческие ранчо на ряде островов. В Вануату у нас получилось. Так что есть все основания полагать, что и здесь получится. У нас шестьдесят миллионов соломоновых долларов, которые мы готовы потратить, если хозяева земли согласятся.
Пат молча кивает с гордым видом.
— Вы собираетесь инвестировать такую крупную сумму? Почему?
— Люблю острова, дружище. Они мне всегда нравились.
— Продолжайте, — замечаю я.
К концу этого длинного алкогольного вечера становится совершенно понятно, что они жулики. Им удалось собрать крупную сумму денег в ближневосточных банках, и теперь шайка планировала ссудить доллары местным землевладельцам, после чего продать им скот, который они разводили на ранчо в Техасе. Довольно простая схема, настолько простая, что изобрести ее мог даже Клинтон.
— И под какой процент вы планируете давать ссуды? — спрашиваю я после двух стаканов вина, чувствуя себя полным профаном. Но волноваться мне не о чем — похоже, остальные уже существенно обошли меня. Лишь Дуэйн сохраняет неколебимость.
— В данный момент я не могу тебе сказать. Не помню точно. Мне надо свериться с записями, — без малейшего намека на юмор отвечает он. — Но ты можешь не волноваться — им хватит.
— А как островитяне будут справляться со скотом? — интересуюсь я.
Как мне известно, никто из них не только никогда не ухаживал за коровами, но даже и не видел их.
— Вот и хорошо. Мы предоставим им управляющего, типа тебя. Ну и, естественно, будем оплачивать его услуги. Десять процентов. — Пат больше не в силах сдерживаться, и Дуэйн, махнув стаканом, позволяет ему удалиться. — Да, десять процентов от оборота за первый год. Десять процентов от шестидесяти миллионов долларов.
Он произносит последнюю фразу и торжествующе делает глоток из бутылки с пивом, причмокивая своими узкими мокрыми губами.
Мы устремляемся в уютную столовую — Дуэйн подталкивает меня вперед — и устраиваемся за аккуратно накрытым столом, украшенным букетами белых и розовых гибискусов и ткаными салфетками в виде листьев пандануса.
— Четыре омара и много голландского соуса, крошка, — кричит Дуэйн, обращаясь к Рейчел, которая с несчастным видом заливается краской. — Годится, Уилл?
Я киваю и смущенно опускаю голову.
— А что будет потом… по окончании первого года?
Дуэйн выжимает из себя смешок.
— Надеюсь, дальше они смогут справиться самостоятельно. Эти черножопые не так уж глупы, как
