горючими слезами. Отчего? Почему? Ох, ох, ох! У левого окна стоял незнакомый человек. Мне показалось, что все происходящее как-то связано с ним. Он то исчезал, то вновь появлялся. Люди стали даже говорить ему: «Здравствуйте». Потом он исчез и следов не оставил. А бедный Михаймид закричал во весь голос: «Куда ушел человек, который здесь был?»
Дома я зажег лампу, потому что утренний свет еще не окончательно развеял сумрак, и развязал узелок. И тут, о всемогущий аллах, передо мной словно открылись сокровища царя Сулеймана. Чего там только не было! Я без всякой радости повертел сокровища в руках, будто это зола, и забросил их куда-то в дальний угол. Потом целый день проспал мертвым сном. Пробудившись, я снова залился горючими слезами. Сам не знаю почему.
В голосе Саида, когда он рассказывал эту историю, было нечто такое, что затронуло самое сокровенное в душах мужчин, и они погрузились в глубокое длительное молчание, которое прервал в конце концов Абдель-Хафиз, произнесший:
— С нами сила господня.
Снова воцарилось молчание. Махджуб, Саид и Ахмад по очереди вздохнули. Вдруг Вад ар-Равваси громко рассмеялся:
— Эх, мил человек! Клянусь аллахом, весь этот бред тебе приснился. Ты что, смеешься над нашими сединами? Пришел тут, рассказываешь всякие небылицы. Видно, у тебя повредились мозги от того, что ты каждый день ни свет ни заря лазаешь на минарет. Может, завтра придешь и скажешь, что ты — пророк Хыдр[59] или грядущий мессия.
Тут все, кроме Михаймида, засмеялись. Ахмад Исмаил сказал:
— Это все пьяная болтовня. Видно, Накормивший Женщин был здорово под хмельком. Выпил бутылку арака и вообразил себя Шахбендером или — как там его? — Бендершахом.
Саид не возражал, только сидел и вздыхал.
Михаймид был единственным, кто поверил, что Саид Накормивший Голодных Женщин все это видел и слышал. Возможно, на него подействовало необыкновенное сияние луны в ту ночь. То, что они считают сном, думал он, будет надвигаться как потоп, пока не захлестнет весь город.
Абдель-Хафиз проговорил:
— Скоро наступит заря. С богом, Кормилец Женщин, вставай, зови па молитву.
Саид, до этого молча грустивший, неожиданно развеселился. Он предложил:
— Что, если мы все сейчас встанем и пойдем на утреннюю молитву? Ведь сегодня пятница. После молитвы я вас всех приглашаю к себе на завтрак в хоромы господина инспектора. У меня есть жирный барашек. Мы его зарежем и полакомимся.
Первым принял приглашение Ахмад:
— Если после молитвы будет баран, то я не возражаю.
Ат-Тахир Вад ар-Равваси, Саид Законник и Михаймид отказались, но Махджуб неожиданно сказал:
— Ей-богу, Накормивший Женщин сказал разумные слова. Тут вам и молитва, тут и угощение. Пошли, братья.
Его голос звучал, как в былые дни, когда он был капитаном корабля, а они — матросами, послушно выполнявшими его команды. Впервые за долгое время они снова были вместе. Когда они двинулись в предрассветной полумгле при первых лучах зари, Ат-Тахир Вад ар-Равваси произнес:
— Да помилует тебя аллах, Вад ар-Раис.
Они пошли за Саидом Накормившим Женщин, направляясь на молитву, как на пир.
Прошло время веселых вечеринок. Всех запятнала пролитая кровь. Прежняя любовь погибла или была близка к гибели. Солнце всходило и заходило, луна поднималась на небосводе и опускалась, ветры дули, река текла, город засыпал и просыпался. Однако все потеряло свой вкус и смысл.
Спустя месяц после того, как произошло событие, я застал их троих в доме моего деда. Они молча и безучастно лежали на кроватях. Я долго ждал, размышляя и пытаясь понять смысл происшедшего. Я вспомнил то позднее утро, когда Марьюд пришел выторговывать теленка по поручению Бендер-шаха. Как порой чудеса похожи на катастрофы!
Я потерял терпение, пытаясь во что бы то ни стало вызвать их на откровенный разговор. Я крикнул:
— Бендер-шах за все в ответе. Если бы не он, то этого бы не случилось.
Они реагировали на мои дерзкие слова легкими нервными движениями, но продолжали молчать. Погибших — множество, так какой им смысл оплакивать лишь одного из них, забыв об остальных?
— Рассказывают, что Бендер-шах и его внук отчаянно сопротивлялись.
Тут Вад Халима сердито возразил:
— Кто это слышал и видел, чтобы такое утверждать?
Я, стремясь любым способом нарушить заговор молчания, произнес:
— Я слышал, как говорили люди.
Но они снова замолкли. Только мой дед сказал:
— Да проклянет их аллах.
В то утро Хамад Вад Халима был ближе всех к самому средоточию катастрофы. Должно быть, в его сердце еще живы гнетущие впечатления. Если он заговорит, то заговорят и два его друга. Я обратился к нему:
— Ты был первым, кто увидел Бендер-шаха, не так ли?
Мохтар Вад Хасаб ар-Расул сердито запыхтел, Вад Халима вздохнул, а мой дед проговорил:
— Проклятое время.
Несомненно, подумал я горько, они чувствуют, что их час вот-вот настанет. Теперь эти трое стариков даже желают смерти. Их век так долог, что они стали свидетелями того, как мир тонет в пучине греха. После истории с Бендер-шахом многие их сверстники внезапно скончались. Мой дед, услышав о смерти кого- нибудь из них, всякий раз сокрушенно вздыхал. После того события произошли поистине удивительные вещи. Аль-Кяшиф Вад Рахматулла, несмотря на свой преклонный возраст, внезапно решил уехать из нашего города. Имам отказался читать молитвы прихожанам, сказав, что все они прокляты и им не помогут ни молитва, ни наставление. После этого он отправился в Мекку, чтобы окончить там свои дни. Жена Бакри, просидев пятьдесят лет затворницей, вышла из дома своего мужа с непокрытой головой и поклялась, что больше туда не вернется. Взбунтовались те, кто никогда не бунтовали. Передрались те, кто всегда вели себя тихо. Люди говорили, что по площадям и улицам стали открыто среди белого дня ходить шайтаны.
Я продолжал:
— Говорят, они привязали Бендер-шаха и его внука веревками к их креслам в середине зала.
Вад Хасаб ар-Расул только вздохнул, за ним вздохнул Вад Халима, а мой дед промолвил:
— Да проклянет их всех аллах.
— Говорят, они били деда и внука плетьми из корней нильской акации.
Мой дед внезапно сел на кровати:
— Значит, не душили и не кололи кинжалами?
— Еще говорят, что он дрался как лев и едва не одолел своих одиннадцать сыновей.
Мохтар ар-Расул сказал со скрытой болью:
— Он всегда был богатырем, не чета другим.
Да, они, конечно, были скроены из одного материала. Он вылепил внука по своему образу и подобию, дабы тот стал его продолжением, и наделил его неограниченной властью над своими одиннадцатью сыновьями. Они правили с помощью силы и хитрости, забыв о любви. Все это выяснилось потом. Оба обладали сверхчеловеческой энергией.
Я сказал:
— Говорят также, что Марьюд назначал каждому из них задание и определял вознаграждение. Он замечал большое и малое. Ничто не могло укрыться от его глаз. Каждую ночь в большом зале они творили суд. Бендер-шах и Марьюд сидели на высоких креслах на возвышении в центре зала. Они вдвоем выносили приговор, и виновные наказывались ударами плети. Бил Марьюд, а Бендер-шах сидел скрестив ноги,
