— Вы только это здесь и увидели?
Эухенио шагнул к окну. Он стоял спиной к Ане так долго, что она подумала, их разговор закончен.
— Луис Моралес сделал мне щедрое предложение, которое я склонен принять.
— Сколько бы он ни дал, этого недостаточно. Мы с вашими сыновьями пожертвовали ради плантации всем, и сейчас наступил момент, когда гасиенда вот-вот станет прибыльным предприятием.
— Взглянув на бухгалтерские книги и взвесив предложение Луиса, я считаю, продажа плантации окажется весьма выгодным делом.
Ана покачала головой, вспомнив, как толстый дон Луис топал по двору сахарного завода, словно уже заполучил Лос-Хемелос.
— Ты не должна волноваться, дорогая. О вас с Мигелем позаботятся. Обещаю, вы ни в чем не будете нуждаться.
— Но я хочу, дон Эухенио, остаться здесь и закончить то, что мы начали с Рамоном и Иносенте. Я в долгу перед ними и перед Мигелем!
Эухенио снова подошел к окну, очевидно раздосадованный:
— Ана, задумайся на мгновение. Как ты предполагаешь в одиночку растить сына в такой глуши, вдали от цивилизации и родных? В какую школу он пойдет? В каком обществе станет вращаться? Если малыш поранится, доктору придется добираться до него несколько часов, как к Рамону? А вдруг случится еще один мятеж? Ты не боишься?
Она подумала секунду, перед тем как ответить:
— Да, конечно, иногда… вначале, после убийства Иносенте, и в прошлом году, во время восстания, я боялась, но понимала, что если не одолею страх, то не смогу жить в ладу с самой собой.
Эухенио усмехнулся:
— Ты говоришь, как солдат.
Ана тоже улыбнулась.
— Однако, Ана, здесь требуется мужчина, чтобы управляться с работниками, не важно, невольниками или свободными людьми; мужчина, чтобы договариваться с торговцами и покупателями. Мужчина, Ана, а не молодая женщина с ребенком.
— Северо Фуэнтес все это время прекрасно справлялся с обязанностями. Он и дальше, я не сомневаюсь…
— А как, ты думаешь, это все будет выглядеть: ты здесь одна с Северо Фуэнтесом?
Ана понадеялась, Эухенио не заметил, как она покраснела.
— Он всегда относился ко мне с исключительным уважением.
— Не сомневаюсь. Когда с тобой рядом был муж. Но я видел, как он на тебя смотрит.
Ана покраснела еще сильнее:
— Дон Эухенио, на что вы намекаете?
— Ни на что, моя дорогая. Прости. Я просто хочу обрисовать твое истинное положение. Ты юная, беззащитная женщина. Он молодой, честолюбивый мужчина. Сколько времени, ты думаешь, пройдет, пока Северо не сообразит, что, женившись на хозяйке, он сам сможет стать хозяином? — Эухенио снова уселся и склонился к невестке. — Мы с Леонорой принесли огромную жертву. Оба сына мертвы. Не надо, не оправдывайся, я не виню тебя. Я тебя не виню, — повторил Эухенио, как будто желая удостовериться, что она его понимает. — Ты молода и в один прекрасный день, скорее всего, захочешь снова выйти замуж, и, вероятно, у тебя будут другие дети. И это твое право. Однако Мигель — последний Аргосо, и я намереваюсь воспитать его в своем доме и привить ему свои ценности, и свои предрассудки тоже, и, возможно, даже некоторые из своих пороков. И согласись, это мое право как главы семьи.
Ана вскочила, словно намереваясь уйти, но, подумав снова села и уставилась в пол, будто взвешивая свои слова:
— А что, если вы продадите Лос-Хемелос мне?
— Бог мой! Я же видел твои бухгалтерские книги. Ты не можешь позволить себе…
— Возможно, вы согласились бы предоставить закладную.
— Закладную? Под какие гарантии?
— Гарантией будет Мигель.
Эухенио попытался ответить, но не смог вымолвить ни слова.
Ана стала объяснять дальше, быстро, словно хотела успеть высказать все до того, как передумает:
— Если я здесь потерплю фиаско, вы получите ребенка и я официально откажусь от всех прав на него.
Эухенио смотрел на Ану так, будто у нее на голове вместо волос росли змеи:
— Я правильно тебя понимаю? Ты предлагаешь обменять Мигеля на Лос-Хемелос?
— Я этого не говорила, дон Эухенио. Какой матерью я была бы тогда, по-вашему?
— Но ты сказала…
— Я предлагаю сделку, выгодную для обеих сторон. Я останусь здесь и продолжу дело, которое мы начали с Рамоном и Иносенте. В случае неудачи я вернусь в Испанию, но Мигель будет вашим. И тогда вы с доньей Леонорой окажетесь не единственными родителями, кто пожертвовал сыновьями.
— Мне трудно поверить в то, что я слышу. — Эухенио оперся о стену, словно ему стало нехорошо. — В любом случае Леонора никогда не согласится оставить Мигеля на плантации. Она уже ясно дала мне это понять.
— Ах да! Донья Леонора! — произнесла Ана с печальной улыбкой. — Она, думаю, предпочла бы более ясное соглашение. — В голосе Аны не было сарказма, но казалось, что она разговаривает сама с собой. — Возможно, в тот момент, когда вы неверно истолковали мои слова, мы оказались ближе к ситуации, которая ей стала бы понятнее. Да, прямой обмен был бы понятнее. — Ана вздохнула, а потом продолжила так тихо, что Эухенио пришлось подойти поближе. — А если так: я получаю Лос-Хемелос, а вы — Мигеля? Вы вырастите его в более… подходящей… обстановке.
— Ана, ты правда этого хочешь? Ты собираешься отказаться от собственного сына?
Она посмотрела свекру прямо в глаза:
— Дон Эухенио, я не отказываюсь от Мигеля, а отсылаю его на воспитание любящим бабушке и дедушке, которые располагают большими возможностями и сумеют лучше, чем я, позаботиться о мальчике и дать ему прекрасное образование.
— Если дело только в этом, зачем тебе Лос-Хемелос?
— Потому что я бедная, беззащитная вдова, чьи деньги, все до последнего песо, вложены в эту землю, на которую у меня нет никаких юридических прав. И вы правы: я еще молода, сильна и здорова. И не хочу прожить остаток дней вашим иждивенцем, как Элена. Я мечтаю стать… вашим деловым партнером, пусть это и не слишком удачное определение.
— Чем-то мне твое предложение не нравится.
Ана продолжала, словно и не слышала его:
— Пусть Лос-Хемелос останется вашей собственностью, а Мигель будет единственным наследником. Но вы должны обещать, что не станете продавать гасиенду, не предложив ее сначала мне. Кажется, это справедливое соглашение, не так ли?
— Да, кажется, справедливое.
— Если же, как вы предсказываете, я снова выйду замуж, наследство Мигеля будет защищено.
— Ты, по-видимому, все как следует обдумала.
— Мы сейчас вынуждены обсуждать мое будущее и Мигеля. Я ценю вашу помощь и ваше желание выбрать для меня и сына лучшую судьбу, но вы ведь прекрасно понимаете: если у меня не будет собственного дома, мне придется вернуться к родителям в Севилью и забрать ребенка с собой.
— Теперь ты мне угрожаешь.
— Я всего лишь рассматриваю вместе с вами разные варианты.
— Да, конечно. — Губы Эухенио скривились, словно он попробовал что-то кислое. Со двора донесся смех Мигеля, а затем на лестнице послышались легкие женские шаги. — Давай продолжим разговор позже. Они вернулись с пикника.
