Кто же здесь главный хитрец?
Критические заметки, к.ф.н. С. Синельников
Начав читать «Путь хитреца», я отнес смысл названия к манипулятивной составляющей профессии главного героя. И более, соответственно, ничего не искал. Я решил, что «Путь хитреца» — это просто развлекательный роман. А значит, в нем должны быть интриги, авантюры, неожиданные повороты сюжета. И может не оказаться ни одной глубокой мысли. Что для меня убийственно. С таким невеселым настроением я и продолжил чтение.
Но по мере вчитывания я поймал себя на мысли, что как-то незаметно увлекся. И постепенно начал понимать, кто здесь главный хитрец. В широком смысле хитрецов в романе хватает. Кроме главного героя манипулирует Седой, и Ева, и Зеленый, и большинство проходных персонажей. Все они плетут простые или сложные интриги. Но меня более всего потрясла та манипуляция, которую со мной, как с читателем, провернул сам автор! Ведь, повторюсь, я приготовился к развлекательному чтиву! И не заметил, как незатейливо в увлекательной форме сложнейшие вопросы мироздания и расширения сознания погружаются в мой мозг.
Понимая, что происходит что-то не то, я перелистнул страницы в конец книги. И сразу зацепился за фразу:
«И я, в свою очередь, спешу оставить вам эту книгу с картой страны Цор…». Фраза встрепенула. ЦОР — это, конечно же, РОСТ. Напишите Цор на латинице и прочитайте наоборот: TSOR — ROST. Карта Роста. Неплохая заявка?! Восток тысячелетия выпестывает учителей, способных привести искателей к вершинам сознания, а тут «карта»!
Карта? Конечно, чтобы не заблудиться на незнакомой местности, нужен проводник или карта. Можно ли создать такую карту, которая без проводника доведет до цели любого жаждущего? Вряд ли. Но на ранней стадии роста потенциальный ученик и не способен «узнать» учителя. Хорошая карта, наверное, может довести до уровня, когда встреча с проводником (учителем) возможна. А это задача и так архиважная. Большего от «карты» и не нужно требовать.
С этого момента я и уделил роману особое внимание.
Чтобы разобраться в сложной конструкции романа, нужно, в первую очередь, решить проблему двойственности, заложенной в нем. Дилемму двух миров и раздвоенности героя.
Читателю неискушенному, возможно, покажется, что речь идет о мире реальном и некоем мире снов (страна Цор). Но автор в конце говорит, что мы вообще всегда спим! И объясняет словами героя:
«Вся наша жизнь — сон, но это не ровный сон. Порой мы спим глубоко. Иногда нам кажется, что мы просыпаемся — так происходит каждое утро. Так случилось сейчас с тобой. На деле же это просто разная интенсивность сна. Настоящее пробуждение само не приходит. К нему нужно идти».
И приходит-то к пробуждению Берестага именно в стране Цор! Попробуем это понять.
Великий русский философ Петр Успенский говорил о нашем существовании в двух мирах: мире явлений (феноменов) и мире причин (ноуменов). Первый связан с нашим внешним существованием, второй же, как это ясно из названия, мир идеальный, мир сознания. Что-то подобное мы видим и в «Манипуляторе». В первой реальности герой вязнет в последствиях собственных решений и поступков, а во второй (страна Цор) решает задачи высшего порядка. В феноменальном мире — «заместитель дьявола», как называет его Катя, а в ноуменальном он стремится к познанию бога. И нет никакой другой реальности. Не о другом измерении речь! Это распад героя на две субличности делит мир надвое. Это два пути, выбор между которыми в главе «Раздвоение» и завязывает всю конструкцию повествования. Для пробужденного же героя оба мира соединяются.
Любопытно и то, как меняется язык автора в описании разных миров. Динамично-стильное изложение феноменальной части («Модные этикетки дорогих брендов. Модная прическа. Модный макияж. Модным было даже выражение ее лица, покрытое скукой. Лишь при виде приятных знакомцев на лице вырисовывалась правильная улыбка, и лицо снова приходило в исходное модное состояние») вдруг становится медлительноархаичным в ноуменальной:
«— Поднявшийся сюда достоин такой награды, как вечность, — вместо приветствия сказал он скрипучим голосом. — Мое имя Карлос, а как зовут вас, молодой человек?
— Артем, — представился наш путешественник и, не удержавшись, спросил: — Кто вы?
— Я — вечный дух и стареющая плоть, я — сделка между Богом и дьяволом, я — философ и вор, крадущий время, я — вся противоречивая вселенная, а по сути же это просто утомительный способ сказать, что меня нет, — с усмешкой проскрипел Карлос».
Языковая тема отражена и непосредственно в тексте. На современном цорском говорят все, не осознавая этого. Это язык обычных людей. Но его недостаточно для понимания высших идей. Для этого необходимо познать язык тайный цорский. Идея двух языков — подсказка читателю, ключ к пониманию текста. Автор как бы говорит: явления, события, происходящие в романе, имеют и другое, более важное значение. Тайный цорский — это закодированный язык аллегорий. Даже зная код, необходимо понять и сами аллегории. И этот язык недоступен жертвам камней, застрявшим ниже уровня Камня Света.
Недоступен он и тому Артему Берестаге, который малодушно остался в мире феноменальном. Но поддается его ноуменальному двойнику.
Вообще-то, двойственность главного героя — самая сложная для восприятия идея «Манипулятора». Как эти две субличности связаны между собой? Или это один герой, поочередно блуждающий в двух мирах? Хотя простой календарный подсчет показывает, что события происходят примерно в одно время, они не чередуются. Значит, все-таки речь о распаде личности. И эти две части движутся по диаметрально противоположным векторам. Берестага мира явлений слабнет и погибает в попытке сделать правильный выбор, а его ноуменальная копия побеждает смерть и в конце романа существует в двух мирах с полным осознанием этого. Об этом и предупреждает Карпасов:
«Успех — это обретение силы. В противоположность есть еще два варианта: признание поражения и хитрость. Первое, сам понимаешь, путь в болото. Второе — попытка обмануть удачу. Так можно выиграть бой, но не войну».
Поражение принимают все жертвы Камней преткновения: от Человека без имени до Карлоса. А расколотый надвое главный герой выбирает два других пути: хитрость и дорогу к вершине Ксуу.
В любом произведении с «двойным дном» нужно внимательно относиться к цифрам и названиям. Я посчитал Камни. Дьявольская шестерка. С дьявольской символики начинается и сам роман: «Если бы дьявол решил соблазнить Еву в наши дни…», «…все напоминало бы его подземное царство, начиная с вулканического антуража, и заканчивая потно-перегарным духом, заменившим серный смрад бурлящего кратера…», «Первым отреагировал Мефистофель, — так прозвали фэйс-контрольщика Макса за его жидкую бородку и хитрый взгляд…», «Пошли, оторвемся, — показала она Кате на кипящую массу извивающихся тел». Эта символика присутствует в феноменальной части до самой смерти главного героя, по сути, от руки воплощения дьявола — Седого.
Страна Цор пропитана другими идеями. На примере жертв Камней не без помощи учителей — Зеленого и Орувы — Артем идет к познанию бога. «Существует два разных подхода к поиску силы: Созидание и Разрушение. Истина в созидании. Созидая, мы находим себя, занимаем место на стороне Бога. Обретаем настоящее богатство и открываем себе путь к новым высотам», — говорит Орува.
Шесть Камней преткновения слегка напомнили четырех врагов Кастанеды. Слегка, потому что разница все же есть и она существенна. Хотя Камни, как и враги Кастанеды, обманывают. Они двулики.
