соседнюю повозку, затем с этой повозки — на следующую, с нее — еще на одну. Слуга гневно кричал ей вслед. Анкс перепрыгнула на пятую повозку, которая, как и предыдущие, была заполнена ящиками с книгами. И там она увидела человека, сидевшего, склонившись, над книгами и рассматривавшего что-то через увеличительное стекло. Он медленно поднял на нее взгляд. Ему было лет сорок, на нем было темное одеяние с капюшоном, его лоб был выбрит полукругом, как делали первые священники. Он смотрел на девочку без всякого удивления. Она поняла, что он занимался книгами, пострадавшими накануне.
Не дожидаясь его реакции, Анкс быстро выпрыгнула из повозки. Мужчина не двигался. Это был Флодоар, библиотекарь. Он увидел перед собой крупную фигуру капитана охраны. Это был настоящий титан. Тот сразу же заметил разрезанное полотнище. Он коротко поприветствовал Флодоара и, ругаясь, ушел. Ему недоставало ловкости. Капитан был слишком грузен, чтобы угнаться за девочкой. Каждый раз, когда он наступал на ящик, крышка проваливалась, захватывая в капкан его ногу и вызывая новый поток ругательств с его стороны.
Анкс прибежала к последней повозке. Она тяжело дышала. Последняя повозка стояла вплотную к стене. Несколько ступенек вели вниз, к потайной двери. Девочка хотела спрятаться за ней, но потом передумала. Она подпрыгнула и ухватилась руками за края амбразуры, проделанной в стене, куда можно было дотянуться только с повозки; она подтянулась и проскользнула в отверстие, затем спрыгнула за выстроившимися в ряд тележками, перед бревенчатой кладовой, находившейся рядом с конюшнями.
Прибежал запыхавшийся капитан. Не раздумывая, он выбил дверь в стене и позвал на помощь солдат.
Но в эту минуту Анкс уже была в телеге, выезжавшей из форта.
Через несколько минут она вместе с братом шла по размытой дороге назад, к своему лагерю.
— Ты сумасшедшая, — повторял Теслен, едва поспевая за ней. — Сумасшедшая!
Девочка остановилась. Из-под платья она достала маленький томик Табари. Книга не очень пострадала. Анкс смахнула с нее капли дождя, улыбнулась, о чем-то подумав, и снова зашагала дальше. Она даже не обратила внимания на молодого всадника, мчавшегося во весь опор в направлении озера Башни…
Глава VII
Первый парадокс
Его ум был еще взбудоражен, мысли метались, как это обычно случается, когда занимаешься чем-то значительным.
Это был Козимо Ги. Ему понадобилось четырнадцать дней быстрой езды верхом, чтобы добраться в главный город графства Шампань, в то время как все считали, что он отправился в Эерл, чтобы вести там жизнь отшельника. Из-за изолированности крепости архитекторов, находящейся в глубине Альп, на горе Табор, ему пришлось пробираться непроходимыми дорогами, рискуя остаться без лошади. Он устал после многих часов езды под дождем в поисках пристанища, где он смог бы отдохнуть и перепрячь свою лошадь. Но все постоялые дворы Труа и его окрестностей были заняты паломниками. Ни в одном караване ему не удалось найти места. Он не числился ни за каким приходом и не находился под покровительством какого- либо сеньора, поэтому и относились к нему, как и к другим бродягам и скитальцам, которые пытались пристроиться любым способом. Он еще не разобрался, как было организовано паломничество. На постоялом дворе «Клюв», одном из самых больших в Труа, ему открыто рассмеялись в лицо, а потом посоветовали отправиться поискать себе пристанище на хуторе у озера. Это был его последний шанс найти какой-то угол и крышу над головой. Туда он и отправился.
Когда он проезжал мимо лагеря ирландцев, он столкнулся с Анкс и ее братом, только вернувшимися из замка. Немного дальше какой-то прохожий чуть не попал под копыта его лошади. Это был не кто иной, как Маркабрю, неуклюжий в своем костюме. «Проповедник с Востока» отскочил в сторону и уронил в грязь свою трубку. Козимо извинился и спросил:
— Мне сказали, что где-то тут, недалеко, есть постоялый двор. Вы не знаете к нему дорогу?
— Когда-то давно был приют на одной из улочек, отходящих от площади с фонтаном, — сказал Маркабрю. Он говорил с сильным местным акцентом. — Но уже сто лет там нет никакой вывески.
И он удалился, торопясь, очевидно, высушить свой запачканный грязью костюм. Козимо решил разузнать все на месте. Еще не отъехав, Козимо услышал, как Маркабрю хохотал вместе с другими местными жителями, спрятавшимися под навесом. Козимо не обманула внешность Маркабрю — он понял, что имеет дело с актером. И он не ошибся. Оставив свои выспренние речи и сняв грим, Роже Маркабрю снова стал обыкновенным жителем Шампани, уроженцем Труа до мозга костей. Ни разу в жизни он не бывал дальше истоков Сены. Но его умение без умолку сыпать фразами направо и налево было оценено властями, и он «проповедовал», описывая по приказу руководства епархии прелести жизни в Святой земле.
Козимо поехал дальше по дороге, пересек небольшое поле, затем добрался до деревни, улочки которой были оживлены, несмотря на грязь и потоки воды. Между вьючными животными, торговцами, длинными повозками, приготовленными для стариков, контрабандистами, цирюльниками, конюхами Козимо заметил, к своему большому удивлению, стражников, охранявших повозки, запряженные четверками быков. В повозках были вещи, не имеющие никакого отношения к паломничеству: опоры катапульт и столбы разборных башен, а также крюки, тараны, канаты, лестницы. Все эти предметы перевозились в замок, вход в который паломникам был запрещен.
Козимо решил не ехать в том направлении, но, заинтригованный, наблюдал за молодым писарем, спорившим со слугой, который не хотел поднимать решетку ворот замка, опущенную на три четверти. У писаря было вытянутое лицо, светлые пряди волос венчиком обрамляли его тонзуру. Под одеждой он прятал какой-то предмет. Козимо не стал ждать, чем закончится спор, и отправился дальше. В месте, указанном Маркабрю, он увидел постоялый двор с обновленным фасадом и свежевыкрашенными оконными и дверными проемами. Здание совсем не было похоже на захудалый приют, который описал Маркабрю. Юноша привязал лошадь и вошел внутрь.
Общий зал был просторным, светлым, с приятной обстановкой. Тишина, царившая здесь, резко контрастировала с шумом на улице. За столом Козимо увидел человек десять паломников. Он приблизился к очагу, где что-то кипело в закрытом крышкой котле и дымилась курильница. Над очагом выстроились полки, заставленные вазами с пеплом, на каждой из которых значилось какое-то название. Козимо прочитал на первых сосудах: Юр, Мю, Шумер, Коринф, Сагонт, Карфаген, Троя, еще десяток других — все это были названия древних царств и городов, разрушенных войнами или исчезнувших с лица земли.
«Вряд ли это говорит о хорошем вкусе хозяина», — подумал он.
В ту же минуту открылась дверь. Вошел хозяин. На этом дородном человеке был передник. Глаза его радостно засветились при виде нового клиента.
— Добрый день. Меня зовут мэтр Роман. Добро пожаловать к нам.
Козимо представился, назвав только свое имя. Хозяин поставил на отполированный деревянный стол кувшин с гоголем-моголем и блюдо с овощным рагу, которое не сравнить было с похлебками, подаваемыми в придорожных трактирах. Юноша обрадовался, что случай привел его в такое хорошее место. Он спокойно пообедал, не потревоженный ни вопросами, ни комментариями скромного хозяина.
«Все только начинается, — размышлял Козимо. — Я успел приехать до отправки караванов паломников, но я ничего и никого не знаю. Если бы не драма, случившаяся на Драгуане, Измаль Ги был бы здесь, в Труа, готовый отправиться в дорогу. Я должен пойти по первому же обнаруженному следу. И быть начеку».
Пообедав, он поднялся на второй этаж, в указанную ему комнату, которую вместе с ним занимали двое мужчин. Мэтр Роман дал ему понять, что он может оставить там свои вещи без всякого риска.
— А мой конь?
