— Я уже распорядился, чтобы его отвели в сухое место, он на конюшне. У вашего скакуна ни в чем не будет недостатка.
Молодой человек поблагодарил хозяина.
Круглое окно выходило на задний двор, там народу было намного больше, чем перед входом на постоялый двор.
— Не бойтесь, — успокоил его мэтр Роман, — ночью здесь спокойно.
Козимо наблюдал за тем, что происходило на улице. Под дождем суетились, задевая друг друга, многочисленные паломники и жители Шампани, но при этом все были любезными, благословляя друг друга даже в тех случаях, когда обычно в ответ слышится брань. В этой общей массе один человек привлек внимание Козимо. Он узнал его по одежде и светлым волосам. Это был молодой писарь, переговаривавшийся несколько часов тому назад со слугой у входа в замок. Он шел вдоль стены, бережно прижимая к груди сверток. Хотя в суматохе никто не обращал на него внимания, он держался настороженно.
— Благодарю, мэтр Роман, — сказал Козимо. — Я вернусь до наступления темноты.
Он быстро спустился, вышел на улицу и оказался в том месте, где только что прошел писарь. Взобравшись на водопойный желоб, Козимо заметил вдалеке удалявшегося юношу и осторожно, чтобы не обнаружить своего присутствия, последовал за ним.
«Нужно же с чего-то начать», — мысленно сказал он себе.
Писарь свернул в переулок. Казалось, он ни от кого не прятался. Единственной его заботой был сверток. Можно было подумать, что от его сохранности зависит жизнь этого человека. Все время идя за ним, Козимо оказался у небольшого низкого дома недалеко от леса, окружавшего деревню. Писарь зашел внутрь, не постучав. Козимо решил обойти дом вокруг. Завернув за угол, он обнаружил еще одну дверь. Поблизости никого не было, и он вошел в открытую дверь как ни в чем не бывало.
Комната была пустой. На балках под потолком были подвешены выделанные шкуры, спускавшиеся до самого пола. На столах Козимо увидел пузырьки с пигментами для окрашивания чернил. На крутящихся подставках были расставлены шаблоны для раскраски.
Скриптории?
Он не ожидал найти подобное место в глухой деревне в Шампани. Как правило, скриптории были только в монастырях, к тому же богатых, С какой целью устроили скриптории вне монастыря? Козимо направился к центру комнаты. Он услышал голоса двух человек, Козимо спрятался между двумя сшитыми полотнищами пергамента каждый высотой в пять футов. На один из них по всей поверхности были нанесены рисунки чернилами. Козимо узнал карту звездного неба, но не находил ни одной планеты или созвездия, о которых ему рассказывали в университете Кори Оккло. Насколько он понял, если такое небо где-то и существовало, то людям оно было неизвестно.
Козимо замер у двери и прислушался к разговору писаря, за которым он пришел в это место, и незнакомца.
— Эрих, — говорил незнакомец слегка раздраженным тоном, — во-первых, у меня больше нет времени заканчивать карту Хинкмара. Даже если бы я не спал по ночам. Кроме того, я вам уже объяснял, что не хочу больше работать над этой ересью. Я истинный христианин, этим не заслужишь спасения души.
Козимо уже слышал имя Хинкмара.
— Вы правы, Гарггаль, — сухо сказал в ответ писарь. — Но посмотрите сами — эта рукопись очень пострадала, когда повозка сломалась. Мэтр Флодоар непреклонен: этот манускрипт должен быть в безупречном состоянии до отъезда. Мы щедро вам заплатим, вы это знаете.
— То, о чем вы меня просите…
— Вам недостаточно того, что вам разрешили снять сутану и жениться? Что сказала бы ваша молодая супруга, если бы мы пересмотрели наше решение и отправили бы вас в какой-нибудь монастырь в другой стране? Ну же, это наш последний заказ! Отъезд не за горами. А вы вернетесь к вашей женушке и больше никогда о нас не услышите.
— Я ничего не обещаю. Времени очень мало. Эта книга… Здесь, самое малое, двадцать страниц, которые необходимо отреставрировать. За страницы, переведенные на латынь, я не беспокоюсь, но этот арабский шрифт, эти дьявольские буквы! Я теряю зрение, переписывая эти закорючки!
— Ну, довольно разговоров. Принимайтесь за работу.
— На когда намечено отбытие?
— Через неделю — самое позднее.
— Вы мне давно уже это говорите.
— На этот раз действительно так и будет.
Козимо услышал звук удаляющихся шагов. Он вышел из дома и снова пошел за писарем. Эрих свернул к замку.
Козимо долго наблюдал за царившей во дворе замка бурной деятельностью. Дождь уже прекратился, гроза отдалилась. Несколько аристократов со своими спутницами вышли из ворот. Дамы раздавали беднякам милостыню, что создавало неописуемую суматоху.
Козимо подошел к пожилому мужчине, как и он, рассматривавшему замок.
— Скажи мне, кто здесь живет?
— Ха! Знатные люди, богатые и могущественные. Но важнее всего то, что здесь трудятся девять бравых рыцарей, которые поведут нас к Гробу Господню.
Козимо ничего не ответил.
«Рыцари… Как узнать, кто они и что их связывает с Измалем, Хьюго де Пайеном и тем, что называется „Столп“? Кто-то хотел помешать Измалю отправиться в это путешествие. Почему? На Западе организуется много караванов паломников, почему он примкнул именно к этому?!
Козимо не спеша вернулся в деревню.
„Кажется, этот Гаргсаль много знает, — размышлял он. — Он может оказаться мне полезным, если найти к нему подход“.
Он вернулся на постоялый двор мэтра Романа.
Четыре следующих дня Козимо потратил на то, чтобы завоевать доверие бывшего монаха. Гаргсаль вначале с подозрением отнесся к неизвестно откуда прибывшему незнакомцу, который предлагал свои услуги переписчика. Но, уступив настойчивости Козимо и убедившись в его талантах в каллиграфии, Гаргсаль решил, что только выиграет от дополнительной пары рук.
— Где ты научился так писать? — спросил он.
— Я некоторое время был послушником в Оккло. Моему наставнику нужен был помощник.
— Как ты узнал, что у меня есть мастерская? Никто здесь об этом не знает…
Козимо улыбнулся.
— Вы используете квасцы для выделывания кожи. Вас выдал запах.
Гаргсаль понимающе кивнул. Они договорились.
Молодому человеку было поручено переписывание официальных бумаг, которыми хозяин мастерской сам не мог заняться из-за срочного заказа Эриха. Козимо пока ни разу не удалось близко подойти к подставке переписчика, чтобы посмотреть на оригиналы. Зато благодаря тому, что они работали в одном зале, ему не составило труда установить контакт с монахом и обсуждать все, что было связано с организацией паломничества. От Гаргсаля он многое узнал, так как тот был простоват. Проявляя строгость во всем, что касалось работы, он был, тем не менее, очень доверчив в остальном.
Как-то вечером один из паломников, пряча лицо, пришел в мастерскую забрать свой заказ — книгу с иллюстрациями. Козимо знал, что в этой книге были миниатюры — репродукции римских эротических фресок. Мужчина заплатил за свою непристойную книжку и исчез.
Однако на следующий день он снова пришел, чтобы потребовать отретушировать сцену банкета. На этот раз Козимо удалось рассмотреть его лицо. Круглое, с обвислыми щеками и бегающими глазками. Гаргсаль вежливо ответил ему, что не располагает временем, чтобы заниматься этим произведением. Мужчина ушел, не настаивая.
— И вот такие отправляются в Иерусалим! — ворчал бывший монах. — Вот вам и добропорядочный
