— Я знаю. — И, переходя на шепот, сообщил ему: — Пароль: Мегера.
— Отзыв: Гарпия, — тихо ответил лейтенант.
Что и говорить, Кадуалю пришлось несколько раз убедительно попросить захваченного офицера, недавно сменившегося с поста, поделиться тайными знаниями. По моей оценке, до завтрашнего утра этот несчастный не должен был ни с кем общаться. Спасибо, что не стал собеседником апостола Петра…
— Хозяйка дома?
— Так точно, господин майор.
— Эти, — я кивнул на сопровождавших, — временно поступают в твое распоряжение, а мне срочно нужно видеть гражданку Бонапарт. Где она?
— Очевидно, в спальне. Время позднее.
— Ничего, велено не принимать во внимание время.
— Дурные вести?
— Как сказать. Для врагов Отечества — несомненно.
Оставив лейтенанта в раздумье, я вошел в дом и зашагал по лестнице.
Жозефина сидела в будуаре, накинув на плечи соболий палантин, и раскладывала карты. Увидев на пороге незнакомого офицера, она вскочила так изящно, как будто специально в этом практиковалась.
— Кто вы, месье?
— Майор Арно, — отрекомендовался я.
— Тот самый… — Она прикрыла ладошкой рот.
— Да, мадам, — отрезал я, не желая вдаваться в подробности.
— Но что вы тут делаете? Или вы… — Она нахмурилась.
— Мадам, у меня очень мало времени, и, поверьте, я сильно рискую, придя сюда.
— Слушаю вас. — Лицо госпожи Бонапарт вмиг стало очень серьезным.
Пылкая креолка, уроженка Мартиники, она была столь ветрена и легкомысленна, что в иную эпоху прожила бы свой век изящным мотыльком со звонким титулом виконтессы де Богарне. Но революционная буря немилосердна к мотылькам. Суровый опыт выживания быстро научил нежную орхидею юга выкручиваться из самых скверных ситуаций. Сейчас передо мной была не величественная супруга главнокомандующего египетской армией, а жена казненного генерала Богарне, которую и самое-то недавно ожидала гильотина.
— У меня вести о вашем муже.
— Я знаю, флот погиб, «Ориентал» пущен на дно.
— Ваш муж спасся. Он разгромил мамелюков и сейчас движется к берегам Франции. Очень скоро, Бог даст, он высадится в Тулоне.
Глаза Жозефины расширились.
— Вы что же, так шутите?
— Ни в малейшей степени. Поверьте, всего несколько дней, и он будет в Тулоне.
— Но у меня есть точная информация…
— Она действительно точная, но устаревшая. Можете считать это пророческим даром, но я точно знаю, что говорю.
Жозефина глядела на меня, боясь поверить и очень надеясь, что мои слова окажутся правдой. Быть может, она не слишком любила мужа, но тот в считаные месяцы вознес ее на вершину славы. Из нищей приживалки, вынужденной кормить двоих взрослых детей, она вдруг превратилась едва ли не в повелительницу Италии. Весь Париж был у ее ног. Потерять это вмиг — Жозефина готова была свернуть горы, лишь бы не оказаться вновь у пустой миски.
— Это счастливая новость! Располагайтесь здесь, майор, расскажите мне подробно.
— У меня нет времени, мадам, я должен спешить. Но, если вас не затруднит, я прошу выполнить мою просьбу. Поверьте, это для нашего общего блага.
— Чего же вы хотите?
— Было бы очень любезно с вашей стороны заехать завтра с визитом к маркизу де Талейрану и сообщить ему, что ваш муж возвращается.
— Но зачем?!
— Мадам, супруг вас извещает, когда и зачем намерен провести тот или иной маневр на поле боя?
— Конечно, нет.
— Вот и я не стану. Как уже сказано, я действую исключительно для нашей общей победы.
— Хорошо, завтра я нанесу визит консулу.
— Он непременно спросит, откуда вам это известно. Ответьте, что эти вести привез майор Арно из штаба генерала Бернадота.
— Хорошо, я скажу ему.
— А еще добавьте, что я отказался у вас переночевать, так как спешил с поручением первого консула в Тулон.
— Вот как?
— Прошу вас, именно так и никак иначе. А еще добавьте, что я спрашивал, нет ли у вас местечка, где до моего возвращения можно оставить в безопасности племянника со старым гувернером. Вы ведь уже купили Мальмезон?[62]
— Да, но откуда вы знаете? Я только три дня назад передала своему нотариусу деньги.
— Это не важно, — отмахнулся я, радуясь в душе, что сделка уже состоялась и не придется искать другого укромного места. — Вот и передайте Талейрану, что я отправился туда отвезти мальчика, чтобы затем умчаться в Тулон. — Я щелкнул каблуками. — А теперь прошу извинить, мадам, время не ждет…
Старое поместье Мальмезон пустовало, тенистый парк казался запущенным, высокие окна кое-где затянуты холстиной: в годы революции никто не щадил витражей. Офицер, предводительствующий отрядом в два десятка всадников, остановился у ворот.
— Кто в замке?
— Никого, ваша милость, — поклонился плечистый детина-сторож. — Я, да истопник, да повар с дворецким.
— Это куда больше, чем никого, — хмыкнул офицер. — Открывай ворота!
— Не могу, гражданин… — залепетал сторож. — Это теперь имение жены генерала Бонапарта.
— Открывай ворота! — Офицер развернул бумагу с консульской печатью. — Или я прикажу расстрелять тебя, как врага Отечества!
— Что вы, что вы, не извольте, я ж, как велено… — Сторож отомкнул увесистую цепь, соединявшую железные створки.
— Обыскать! — скомандовал приезжий, спешиваясь. — Ты и ты, останетесь здесь со мной. В поместье есть еще ворота или калитка?
— Никак нет, только эти.
Офицер поглядел на высокий забор с острыми шпилями. Через такой не перемахнешь.
Я вздохнул. С моего дерева открывался замечательный вид и на старинный дом с множеством комнат, потайных коридоров, подвалов, и на ворота, возле которых столь неосмотрительно прогуливался Арман де Морней. Чтобы хорошенько обыскать такой особняк, нужно было никак не полторы дюжины солдат. Можно было не сомневаться, через некоторое время все они, сами того не желая, окажутся в старом винном погребе, связанные по рукам и ногам. Куда им тягаться с Кадуалем и его товарищами, для которых снять часового — забава столь же привычная, как для иного выкурить трубку.
Честно говоря, я планировал дождаться обеда и усыпить всю братию разом, но после того, как старик-дворецкий устроил нам экскурсию по особняку, в планы были внесены коррективы. Минут двадцать де Морней ходил взад-вперед около ворот.
— Да что они там, все заснули?! — наконец вырвалось у него. Он кивнул одному из оставшихся в его распоряжении солдат. — Сходи проверь.
— Еще один, — прошептал я, живо представляя, как встречает бедолагу у двери великан «истопник». — Вот, пожалуй, и мой выход.
