посещения ресторана, вот и заметила.
— А при чем здесь ресторан?
— Она сперва решила, что это бандиты. «Шестерки». Но те обязательно билеты берут с посещением ресторана. Шикуют.
— Вон как, — Беклемешев усмехнулся. — Дай-ка мне ее показания.
— Пожалуйста, товарищ майор, — сержант вытащил из стопки листов нужный, протянул.
Беклемешев принялся читать. Судя по протоколу, кассирша была девушкой на редкость внимательной. Описания оказались толковыми, четкими, с сочными деталями.
— Отлично, — прокомментировал Беклемешев.— Она еще не ушла?
— Нет. Мы не стали никого отпускать. Подумали, вдруг вы лично захотите побеседовать.
— Правильно подумали. Где она?
— Во-он. Справа от оцепления. С администратором разговаривает. Видите?
— Вижу, — ответил майор.
Кассирша — невысокая симпатичная девица, похожая на студентку-старшекурсницу, стояла чуть в стороне от остальных служащих, с виноватым видом выслушивая нравоучения чернявого администратора.
Беклемешев направился к ним, поздоровался, представился. Его звание и место работы подействовали на администратора почти шокирующе. Тот как-то сразу сник и пробормотал горестно:
— Ну вот. Что я говорил?
Не обращая внимания на стенания чернявого, Беклемешев повернулся к кассирше:
— Маша, вам придется проехать с нами.
— Зачем? — Девушка побледнела, но держалась твердо.
— Ваши показания отличаются редкой точностью, — объяснил майор. — Мы хотели бы попросить вас помочь в составлении фоторобота.
— Я уже дала описание.
— Описание — одно, а фоторобот — совсем другое, — терпеливо возразил Беклемешев. — У всех ведь разное видение. Не волнуйтесь, это не займет много времени.
— Поезжайте, Машенька, — торопливо пробормотал администратор. — Поезжайте.
Еще немного, и он бы добавил: «От греха подальше. И увозите этого гэбэшника». Впрочем, майор не обижался. На что? Гэбэшник — он гэбэшник и есть.
— Хорошо, — вздохнула обреченно девушка. — Где ваша машина?
— На стоянке, перед башней, — кивнул Беклемешев.
15:34. Конференц-зал радиотелевизионной передающей станции «Останкино»
Гера потихоньку зверел. Поначалу ему было даже интересно, но потом разом навалилась скука, а затем, без ширева, пришло злое напряжение. В самом деле, сидят бараны, даже не вякают. Иногда пошепчутся себе чего-то. Гера широко и нервно зевнул. Эти, внизу, хоть развлекаются. Пострелять можно или еще чего, а они здесь сидят, как два... Может, все-таки ширнуться прямо тут? Так Губа стуканет потом козлу-бригадиру, а тот Толь Толичу. А Толь Толич мужик резкий. Выставят, как пить дать. Десять «лимонов» баксов — это тебе не хрен собачий.
Он повернулся к Губе.
— Слышь, брат, мне надо выйти.
Гера почувствовал, как от нервного напряжения начинает чесаться все тело. Ему захотелось сорвать с себя одежду и скрестись до одури, раздирая ногтями кожу в кровь.
— Че? — Губа, мерно прохаживающийся по залу, остановился.
— Выйти мне надо, — изо всех сил сдерживая рвущуюся наружу злобу, повторил Гера.
«Какой м...к, — подумал он. — Сволочь, гад, б...ь продажная, стукач х...в. Он же все понимает. Все понимает, только делает вид. Специально, чтобы поиздеваться».
— А-а-а, ну иди, — Губа отошел к стене, поднял автомат. — Кто шевельнется, падлы, мозги вышибу.
А Гера все сидел, унимая неприятную дрожь в руках и ногах. Он понимал: если сейчас встанет, то все увидят, как его колотит. И если на этих козлов ему было плевать, то как быть с Губой? Придурку в его боксе ср...м все мозги отбили. Вякнет кому ненароком — кранты. Толь Толич не терпит ширева. Считает, что ширяющийся за дозу сдаст всех и вся. Вранье. Вот он, Гера, никого еще не сдал. Ни одного человека.
— Ну ты че? — спросил Губа недоуменно. — Идешь?
— Иду, иду.
Напрягшись, неестественно зажато, Гера поднялся со стула. Он был похож на ожившее чучело. Даже Губа это заметил, спросил изумленно:
— Че такое, братан?
— Ничего, — Гера растянул губы в улыбке, такой же естественной, как жар от снега. — Пойду.
Он медленно, контролируя каждое движение, открыл дверь и вышел из конференц-зала. Спустившись на смотровую площадку, глянул вправо, затем влево. Главного армейского долбо...а нет. Хотя один из его выб...ков стоит, смотрит.
— Че пялишься? — рыкнул Гера, не сдержавшись.
Тот не ответил. Продолжал смотреть, внимательно, настороженно. Разве что чуть плотнее сжал рукоять автомата.
Ну и пошел он в жопу. Пусть смотрит себе, пока зенки не повыпадают.
Мощная железная дверь с пластиковым значком — черная фигурка мужчины — была приоткрыта. Гера влетел в туалет, заперся и перевел дух. Трясущимися от возбуждения пальцами полез в карман и достал металлическую коробочку, перетянутую резинкой.
15:35. Автостоянка
— Есть, — один из акустиков повернулся, улыбаясь. — Мы засекли оставшихся. Они над смотровой площадкой. Заложники там же. Превосходно! — Олег Юрьевич открыл блокнот и подписал: «Трое + заложники... — сверился со схемой башни и закончил: — ...конференц-зал».
— Разговаривают странно, — прислушиваясь к голосам в наушниках, сообщил акустик. — «Братан», «падлы». На солдат не похоже.
— Сводная группа? — предположил второй. — Такое случается.
В «РАФе» Детяткин изучал схему башни. Третьяков курил, рассеянно поглядывая в окно. Капитан- омоновец ушел составлять вспомогательные группы на случай штурма. Потасканного тоже «попросили». Собственно, его миссия и так уже давно закончилась. Если его до сих пор не отправили восвояси, то только потому, что могли понадобиться уточнения относительно инженерных особенностей конструкции.
— Расстановка сил у них хорошая, — задумчиво бормотал Детяткин, ползая пальцем по карте. — Они контролируют практически все пространство вокруг башни.
Третьяков оторвался от медитации, стряхнул пепел в бумажный кулек и предложил:
— Бросьте, полковник. Не занимайтесь ерундой. С минуты на минуту приедут люди из сводного штаба, Антитеррористической комиссии, Антитеррористического центра, ОДОН, «Альфа», «Вега», еще кто-нибудь, и такое начнется — дым коромыслом. Все сначала. Ни меня, ни вас они слушать не станут, поскольку считают себя самыми лучшими специалистами в подобных вопросах. И справедливо, кстати сказать, считают. Мы для них не авторитет. Беклемешева еще послушали бы, поскольку его начальник — директор ФСБ — по совместительству возглавляет все эти «анти»-организации. А нас — нет.
Детяткин посмотрел на собеседника:
— Думаете?
