дверь. — Могу я узнать, для чего…
— Раздевайся.
Сильвенио застыл. Он посмотрел на Аргзу, скинувшего свою чёрно-синюю шубу, оставшись в одних штанах (странная это была у него привычка — носить шубу практически на голое тело, даже без рубашки, и при этом шубу никогда не застёгивая). Посмотрел на огромную, даже больше своего хозяина необъятную кровать со смятыми простынями. И невольно попятился, уперевшись спиной в дверь. Страх быстро распространял по телу свои отвратительные щупальца, пробежав мурашками по коже и дрожью в коленях: до сих пор Сильвенио удавалось успешно убеждать себя, что он всегда будет нужен пирату исключительно в качестве своеобразного секретаря и информационного архива. По крайней мере, с этой своей участью он ещё хоть как-то мог смириться.
— Сир… пожалуйста… могу я уйти?
Аргза сел на кровать и похлопал по месту рядом с собой. Сильвенио сглотнул.
— Раздевайся и иди сюда, что непонятного? Не тормози.
Он не двинулся.
— Сир… я… не надо… Что вам нужно? Если… если вы хотите, чтобы я… с вами… то не надо, прошу! Во-первых, осмелюсь заметить, что по законам моего народа я ещё несовершеннолетний, а значит, не могу вступать в подобные отношения. Во-вторых, не могу не напомнить вам о моих… излишне бурных ощущениях. И в-третьих, я… я боюсь вас. К тому же, два последних приведённых мной аргумента означают также, что… то, что вы хотите сделать… не доставит, скорее всего, вам удовольствия. Поэтому… позвольте мне уйти.
Он старался говорить ровно и уверенно, хотя от страха его голос то и дело сбивался. Но Аргзе, судя по всему, плевать было на все его аргументы. В одну секунду он оказался рядом, прижав его к двери, и снова глаза Паука вдруг стали напоминать две чёрные дыры, затягивающие в себя все остатки мужества.
— Ты, кажется, забываешь, что являешься на этом корабле отнюдь не гостем, которого сюда взяли просто покататься. Ты — мой подчинённый, и ты будешь делать то, что я скажу. И знаешь, ты бы лучше поблагодарил меня за мою снисходительность — я ведь мог бы отодрать тебя прямо в кабине, но великодушно решил, что для твоего первого раза постель подойдёт больше. Однако я ведь могу и передумать, так что прекрати ломаться и проверять моё терпение на прочность. Раздевайся, я хочу на тебя посмотреть.
Паук снова отошёл к кровати. Сильвенио, оценив угрозу, с усилием оторвался от двери и на непослушных, негнущихся ногах подошёл к пирату, на ходу пытаясь расстегнуть молнию на рубашке. Наконец, ему это удалось, и, аккуратно повесив её на ближайший стул, он молча принялся стягивать узкие штаны из такой же тёмно-серой ткани и невысокие сапожки. Затем, вопросительно посмотрев на Аргзу, после недолгих сомнений стянул и нижнее бельё, так же тщательно уложив всё на стул. Нагота была ужасно непривычна, учитывая, что эрландеранцам приходилось укрывать одеждой как можно больше участков тела из-за высокой чувствительности кожи. Без одежды, оставшись в одном лишь проклятом ошейнике, сжимающем горло, под изучающим тёмным взглядом смуглого пирата он чувствовал себя неумолимо беззащитным. Зато Аргза, кажется, остался доволен осмотром.
— Ничего, — хмыкнул пират и резко притянул его к себе, ухватив за бедро. — У тебя неплохое тело. Ни язв, ни сыпи, хорошая кожа. Мне подходит.
Пальцы у него были чересчур сильные, и Сильвенио, прикрыв глаза и поморщившись, подумал ещё, что у него обязательно останутся синяки. Он обречённо замер.
'Три метра, — подумал он, содрогаясь. — Его рост — три метра. И не похоже, что он собирается хоть как-то обо мне заботиться. Мне будет больно… очень больно… Помоги мне, Господи…'
Не открывая глаз, он почувствовал, как его толкнули на кровать, как руки варвара хозяйски прошлись по всей длине его тела, исследуя уже наощупь. Почувствовал, как его, словно мягкую куклу, приподняли и перевернули, поставив на четвереньки — варвары были не из тех, кто считал долгие прелюдии в виде поцелуев и ласк достоинством.
'Я спокоен, — внушал себе он, комкая подушку и бессильно утыкаясь в неё лицом. — Я спокоен и я не боюсь… Да, я совсем не боюсь, я совершенно спокоен, ничто из внешнего мира не может нарушить моего покоя…'
Внушение, надо сказать, почти помогло: Сильвенио знал, что главное — беспрерывно повторять про себя эту мантру, как в случае с большинством аспектов его работы, и ни в коем случае не открывать глаза. Правда, он чуть было не сбился с мыслей, когда ощутил холодное масло — Аргза всё-таки хотя бы это учёл — но потом холод сразу же исчез, и снова стало так невыносимо горячо, что можно было просто раствориться в волнах раскалённого жара и боли.
О, насчёт боли он не ошибся…
Всю оставшуюся ночь после своего первого раза Сильвенио беззвучно плакал, отвернувшись от мигом заснувшего пирата.
А утром, когда тот великодушно освободил его на полдня от обязанностей, предупредив при этом, что если он, вернувшись, обнаружит его на этом же месте, то повторит произошедшее ночью — Сильвенио, опираясь на стены, кое-как добрёл до своей комнаты, сжался на узкой кровати в комок и — уснул.
Через несколько дней Аргза неожиданно объявил ему, что ему придётся пойти с ним на собрание Альянса пиратов, лидером которого Паук являлся. Сильвенио новость не понравилась: он был убеждён (и не без повода), что его туда берут исключительно для того, чтобы лишний раз похвастаться им как относительно новой игрушкой перед такими же жестокими и испорченными собратьями по ремеслу, хотя Аргза и сказал, что просто хочет, чтобы он представил на собрании одну свою задумку.
Впрочем, как бы там ни было, а Сильвенио не мог отгородиться от своего любопытства, навязчиво нашёптывающего, что хотя бы просто посмотреть на объединение самых известных и самых опасных пиратов было бы весьма познавательно.
К тому же, абсолютно про всех генералов Альянса ходило множество легенд. Когда-то генералов было двенадцать, и — Сильвенио тогда ещё очень удивился, когда нашёл эту старую информацию — Аргзы Грэна среди них не числилось. Зато числился его двоюродный брат, по кличке Чёрный Овен (Сильвенио подозревал, что те, кто осмеливались тогда шутить что-то про 'барашков', долго не проживали), который и собрал вокруг себя пиратов, больше всего отличившихся в минувшей тогда большой войне против признания Федерации единым источником закона. Двенадцать капитанов (позже приобретших статус генералов) назвались в честь двенадцати знаков Зодиака, память о которых сохранилась ещё со времён давным-давно уничтоженной Старой Земли, и создали взаимовыгодный союз, напугавший кое-как выигравшую войну Федерацию до дрожи. Но просуществовал могущественный союз недолго — что-то произошло (ни в одном источнике не упоминалось, что именно), и Альянс потерпел крах: Близнецы разорвали свой договор и отделились от союза, убив трёх из двенадцати капитанов, и одновременно загадочным образом пропал сам Чёрный Овен, а его место лидера занял вовремя сообразивший свою выгоду Паук. Правда, позже Пауку удалось объединить оставшихся семерых капитанов заново, но доверием внутри союза больше и не пахло: каждый теперь ждал, что от соратника в любой момент можно схлопотать нож в спину, и эта подозрительная осторожность убила всю сплочённость. По крайней мере, в официальных источниках некоторые смело заявляли, что Альянс уже не обретёт былой мощи.
Местом проведения собрания, как и всегда, был назначен корабль Паука. Какое-то время Сильвенио зачарованно наблюдал в окно за тем, как со всех сторон их окружают многочисленные корабли союзников. Самых разных форм, цветов и размеров, они создавали, надо сказать, впечатление какой-то величественности даже, но величественности почему-то гнетущей. Кто-то прилетел только на своём корабле — Сильвенио заметил даже пару одиночных истребителей, почти гоночных — а кто-то явился в окружении целой стаи кораблей поменьше, явно не просто дружественных, а входящих в подчинение к капитану главного судна. Собрание, вообще-то, проводилось примерно раз в несколько лет, и Сильвенио видел все эти корабли регулярно, но зрелище их прибытия каждый раз его завораживало. На самом
