содержание sapientiae contemplatio трактуется как конечная цель деятельности (actionum omnium finis) и вместе как награда за веру (merces est fidei), которая предварительно очищает наши сердца для созерцания. Объектом этого созерцания является Бог, Высшее Благо (Summum Вопит) в собственном смысле. Общение с этим Summum Bonum в акте познания и созерцания у Августина, как и у Амвросия, не связывается со стоической апатией: должно отбросить и гнушаться, говорит Августин, stoicorum illaajcaoeia». Адамов И. Указ. соч., с. 684. (В этой цитате мы сочли нужным перевести некоторые латинские слова и выражения на русский язык).
360
См. английский перевод его толкования на Пс. 131, 24 в кн.: Augustinian Synthesis. Arranged by ?. Przywara. Introduction by CGMartindale. London, 1936, p. 364.
361
Садовский Д. Блаженный Августин, как проповедник. Историко–гомилитическое исследование. Сергиев Посад, 1913, с. 218–219.
362
Ряд ценных наблюдений по этому вопросу содержится в кн.: Price R. Augustine. Glasgow, 1996, p. 61– 74.
363
См.: Проповеди блаженнаго Августина. Перевод с латинского языка на русский протоиерея Дмитрия Садовского. Сергиев Посад, 1913, с. 114–119.
364
См. подборку текстов из творений Августина по этому вопросу в кн.: Bayer Cb. Saint Augustin. Paris, 1932, p. 178–186.
365
Именно она стала «источником греховного разлада между духовной и телесной жизнью человека». Ибо «похоть (concupiscentia), по его воззрению, есть внутренно соприосущее человеческой природе зло, приставшее к ней вследствие греха Адама и имеющее прямое отношение к нему. Она же сама по себе есть грех, вменяемый каждому человеку, поскольку все, находясь в Адаме, участвовали в ее происхождении. Кроме того, будучи сама по себе злом и ослаблением природы человека, она в то же время всегда является в человеке причиной и источником его греховности, — корнем, из которого рождаются все его грехи. Но спрашивается при этом, каким же образом из зла физического, каким представляется беспорядочное, бурное движение половых органов, может происходить греховное состояние человека, как состояние психическое, нравственное? Блаж. Августин разрешает этот вопрос указанием на то взаимодействие, какое в этом случае обнаруживается между телесной и духовной жизнью человека. Плотская похоть, рассматриваемая с чисто физиологической точки зрения, всегда есть некоторое «требование, желание плоти» (appetitus), как выражается Августин, есть некоторый независимый от духа чувственный телесный стимул, который всегда оказывается непроизвольным соблазном для души, увлекающим ее в сторону чувственного. Душа со своей стороны всегда оказывается бессильной удержаться от этого соблазна и принимает живое участие в нем. Она соглашается, так сказать, на требования плоти и, уловивши эти требования, соединяется с ними; словом, она начинает похотствовать сообразно с плотью. Итак, является плотская похоть в собственном смысле слова, похоть, как совокупность движения плоти и духа в сторону чувственного, а следовательно, и греховного. Зло из области физической переходит в область нравственную и является в полном смысле грехом». См.: Писарев Л. Учение блаж. Августина, епископа Иппонскаго, о человеке в его отношении к Богу. Казань, 1894, с. 200–201.
366
Мы бы несколько откорректировали данное суждение: блаж. Августин не вносил «этического идеализма» в христианскую аскетику, ибо этот идеализм был присущ ей с самого ее возникновения.
367
Блаженный Августин. О Граде Божием, т. II, с. 143–144.
368
Ср. наблюдение на счет Г. Флоровского: эсхатология не есть отдельная часть христианской богословской системы (one particular section of the Christian theological system), а скорее основа и фундамент ее, ведущий и вдохновляющий принцип ее, или, так сказать, «климат всего христианского миросозерцания». Христианство по сущности своей эсхатологично и Церковь есть «эсхатологическое общество» (an «eschatological community»). См.: Florovsky G. Eschatology in the Patristic Age: an Introduction // Studia Patristica, v. II, 1957, p. 235.
369
Блаж. Августин. О Граде Божием, т. IV, с. 108.
