О вьюнках «утренний лик»…
Скажешь: «Я жив», Но стоит ли, право, пустой Льститься надеждой? Спешит нам поведать о мире Цветок «утренний лик»… О тумане…
Просвета все нет, Теснятся мрачные думы. Ах, осенний туман, Неужели и в сердце мое Ты успел невзначай проникнуть? Сложила песню о насекомых…
Насекомые, Какие же, право, разные У них голоса — Верно, в каждом сердечке — Собственная печаль. * * *
Сверчки «судзумуси» Звонко звенят бубенцами. Осенней ночи Щемяще-печальная прелесть Душу мою пронзает. * * *
О, если теперь Ты вдруг оказался бы рядом И смог увидать Цветы хаги в лучах закатных, Услышать вечерних цикад… В последний день восьмой луны послала одному человеку такое письмо, привязав его к ветке хаги…
Все имеет предел, И узы, связавшие нас, Непрочны, я знаю, Но ты мог бы спросить о росе, Упавшей на листья хаги…[17] Девятый день девятой луны…[18]
Тысячу лет Ты проживешь, и начало Тому положу, Сорвав хризантему сегодня, В девятый день Долгой луны[19]. Любуясь предрассветным небом Долгой луны…
Не только ведь мне, И другим известно, наверное: Предутренний месяц В пору Долгой луны — ничто Так сильно не трогает душу… На время удалилась в горное жилище, а поскольку было мне в те дни особенно тоскливо…
О, для чего Люди сюда стремятся? Ведь осенней порой Эта горная глушь способна Лишь умножить тоску. В один из последних дней осени…
Подходит к концу Осень — и веет тоскою От поблекших лугов… Не такое же запустенье
