47
Больше он не написал ни слова, но я была рада и этой песне — ведь несмотря ни на что он все-таки не упустил случая… И ответила так:
48
Прочитав это письмо, принц подумал, что все же не может совершенно выбросить женщину из своего сердца.
В последний день месяца от него принесли такое письмо:
«Я страдаю, в неизвестности пребывая… Неужели хотя бы иногда… Право, подобное пренебрежение…»
Женщина ответила:
49
И он не преминул откликнуться:
«Ах, моя милая! Вы хотите сказать, что ваш сон некрепок? И только-то? А ведь 'когда вздыхаешь…'[152] Похоже, ваши чувства не так уж и глубоки…
50
Спустя два дня в сумерках к дому неожиданно[154] подвели карету, и из нее вышел принц, а как дотоле нам не случалось видеться в такое время, я очень смутилась, однако делать было нечего. Побеседовав со мной о разных пустяках, он удалился.
Прошло несколько дней, а его все не было видно, и, страдая от неизвестности, я написала:
51
В самом деле, 'нелегко человеку…'[155]».
«Простите за долгое молчание… — ответил принц, — однако…
52
Если вдуматься, то право, как нелепо, что приходится искать утешение в таких вот тщетных, печально-мимолетных и ненадежных речах…
Между тем настала восьмая луна, и я выехала в Исияма[156], намереваясь провести там несколько дней, мне казалось, что это принесет рассеяние томительной тоске, снедавшей меня последнее время.
Между тем принц, вспомнив, что давно не писал к женщине, призвал к себе Кодонэри, но тот сказал:
— На днях я был в ее доме и слышал, что собиралась в скором времени уехать в Исияма.
— Что ж, этот день на исходе, — заявил принц, — а завтра поутру отправляйся в путь.
Написав письмо, он вручил его отроку, и тот удалился. Когда Кодонэри добрался до Исияма, я была не в молельне, а в своих покоях, однако же тоска по оставленной столице и мысли о прихотливых превращениях судьбы, забросившей меня в эту горную обитель, повергали душу в глубокое уныние, и я с искренним усердием молилась Будде. Вдруг мне показалось, что внизу под перилами кто-то есть, удивившись, я пригляделась и увидела Кодонэри.
Сердце мое радостно забилось, я совершенно не ожидала увидеть его в этой горной обители и немедля послала служанку спросить, что его привело сюда, когда же она вернулась с письмом, быстрее обыкновенного развернула его и принялась читать.
«Прослышал я, что влекомые самыми глубокими и возвышенными побуждениями вы пустились в путь к горным высотам… Но отчего вы не повестили меня о том? Не смею надеяться на то, что вы полагаете меня путами на ногах своих[157], но горько сознавать, что вы сочли возможным уехать, оставив меня одного…
53
