Он гадал, как много Карл Чильбум знал об этом времени, как много Зоя могла рассказать в письмах к незнакомцу. Карл всегда четко представлял себе, какой должна быть его жена. Одной встречи и нескольких писем хватило, чтобы он остановил свой выбор на Зое. Он хотел ее со всей непостижимой страстью любви с первого взгляда. Она хотела вырваться из России.
Из Стокгольма она писала тайные послания мужу, с которым только что развелась. Она хранила письма от русских мужчин, восхищавшихся ею, письма с привкусом горечи и насмешек. Андрей, ученик Мейерхольда, сказал матери Зои, что собирается летом в Стокгольм. 22 февраля она написала Зое:
Мне не нравится Андрей. Думаю, я даже ненавижу его. Он сказал мне, что твоя жизнь похожа на бессмысленную поэму, написанную лжецом. Его слова расстроили меня. Пожалуйста, не отвечай ему, если он попытается шантажировать тебя, как это было в школе. Он хвастает по всей Москве связью с тобой. У меня нет сил это слушать.
Она всегда со страхом писала, что Карл устанет от новой жены и бросит ее. Она убеждала Зою вести себя хорошо, быть супругой, о которой он мечтает. В то же время мать заклинала Зою потребовать церковного брака, признаваемого шведскими законами. Причина была очевидна: получение гражданства. Шведский брак гарантировал, что Зою не депортируют. Карл был их спасительной соломинкой, гарантией безопасности. Но были вещи, о которых ему не следовало знать, о которых ни за что нельзя было говорить. Больше всего на свете мадам Корвин-Круковская боялась, что эти секреты недостаточно секретны.
На пятый день, в полдень, погас свет. Эллиот проверил пробки под лестницей, но все напрасно. Отключили электричество.
Даже с открытыми ставнями в кухне слишком темно. В гостиной тесно и все заставлено мебелью. Очевидно было, что надо перебираться в студию на верхнем этаже, с большим венецианским окном, выходящим на залив.
В городе он купил пару фонарей типа «летучая мышь» и четыре коробки свечей. Фонари он повесил на стропила, свечи расставил в банках на лестничных площадках. Растопив остатками щепы маленькую железную печь в углу студии, он отправился на улицу за дровами. Он хотел разжечь все печи в доме, чтобы изгнать из него холод и запах сырости.
За домом, со стороны моря, между деревьями и зарослями папоротника-орляка петляла тропинка, извилистая лента ровного снега. Земля под ней была топкой и податливой. Он шел медленно, высматривая валежник, подбирая что можно. Он остановился, чтобы послушать ветер, шумящий в верхушках сосен. По этой тропинке Зоя спускалась на берег. Ее шаги приминали землю под его ногами в течение тысяч одиноких прогулок. Говорят, она бывала на побережье только летом. Но он знал, что это неправда. Зимой она тоже приезжала сюда, одна, никому не сказав, чтобы побродить в лесу и посмотреть на беспокойное море.
22
Доктор Линдквист открыл дверь в халате. Он сутулился, глаза его за толстыми линзами очков были налиты кровью.
— Все еще здесь, мистер Эллиот? Я думал, вы уже закончили.
Эллиот сунул руки в карманы и вежливо улыбнулся.
— Почти. Как Упсала?
Линдквист вытер нос сложенным плавком.
— Холодно. В этом чертовом городе всегда холодно. Вам нужны ключи, я полагаю. Одну минуту.
Линдквист исчез, оставив Эллиота ждать в узком коридоре. Изнутри доносились голоса, сестра бранила Линдквиста, упрашивая его вернуться в постель, пока не простудился до смерти. Линдквист отвечал ей раздраженным
На стенах висели картины в лакированных деревянных рамах, акварели с просторными небесами, пожелтевшие от времени, старые черно-белые фотографии парусников, больших и маленьких, свидетелей страсти былой или доселе живой. За стеклом застыли мелкие черные насекомые.
Линдквист вернулся, покашливая.
— Так, говорите, вы почти закончили? — спросил он, протягивая ключи.
Эллиот пожал плечами.
— Да, еще день или два…
— Это хорошо, потому что я на самом деле хочу поскорее освободить помещение. Вывезти мебель, книги. И бумаги. Есть заинтересованные люди, так что…
— В бумагах? Они хотят купить бумаги?
Эллиот немедленно пожалел, что отреагировал так живо.
Доктор настороженно посмотрел на него. От Линдквиста сильно пахло медикаментами — пастилками от горла или каким-то антисептиком.
— Полагаю, вы считаете, что их следует передать в Национальный архив.
Эллиот снова пожал плечами.
— Это было бы лучше всего.
Линдквист открыл дверь. Холодный воздух хлынул в коридор.
— Этого она не хотела, — сказал он. Тема закрыта. — Так что, нашли вы там что-нибудь интересное? Что-нибудь новое?
То, как он произнес «там», наводило на мысль о том, что он предпочел бы держаться подальше от Зоиного дома.
Эллиот сунул ключи в карман.
— Немного семейной истории. В основном биография, знаете ли. Но все на пользу.
Перед глазами у Эллиота стояла Керстин Эстлунд, говорящая, что Линдквист изменил завещание Зои или подделал его, что его адвокат в Упсале помог ему провернуть дело.
Линдквист фыркнул, словно недостаток сенсационных разоблачений его не удивил.
— Насчет выставки, однако, все идет по плану?
— Безусловно. Некоторые ранние работы мы продолжаем искать. Но можем начать и без них.
— Хорошо. Ну…
Линдквист небрежно махнул рукой и собрался закрыть дверь.
— Послушайте, доктор Линдквист?
Он прижал платок ко рту. И придержал дверь.
— Я хотел спросить вас кое о чем, — сказал Эллиот. — Не знаю, сможете ли вы мне помочь. Я наткнулся на несколько ссылок, которые не могу проследить.
Линдквист поправил очки и шмыгнул носом.
— Ссылок?
— На ряд картин, возможно эскизов, я не уверен. На них изображен Крым, Севастополь. Или, может быть, они нарисованы в Крыму или Севастополе, хотя это означало бы, что… Понимаете, мне кажется, это может быть важно.
Линдквист хмурился, не отнимая платка ото рта.
— Я хотел узнать, не говорила ли мадам Зоя о них? Хоть что-нибудь.
Доктор замер на несколько секунд, затем покачал головой.
— Тут я вам помочь не смогу, — сказал он и захлопнул дверь.
Линдквист слег с простудой. Если повезет, она удержит его в постели пару дней, если не больше. Но это не значит, что все это время он будет пускать Эллиота в дом Зои. У него сложилось впечатление, что доктор способен отказать в любой момент.
Он вернулся в отель, портье, как обычно, один стоял за стойкой. Последние адвокаты выписывались
