лечь, лечь всем до одного с оружием в руках! Их смерть была бы славна, и мы отомстили бы за них. Солдат можно найти; но чести не возвратишь».
Чуть позднее в «Мониторе» от 19 августа Наполеон написал: «Мало примеров поведения, столь несообразного со всеми правилами военного дела. Генерал Дюпон, который не сумел направить движения своей армии, впоследствии обнаружил в переговорах еще менее политической твердости и искусства. Он, как Сабиний Титурий, был увлечен в погибель духом безрассудства и дал себя обмануть ухищрениями другого Амбиорикса; но римские солдаты были счастливее наших: они пали все с оружием в руках!» По мнению Наполеона, позор байленской капитуляции стал неизгладимым пятном, но вещественный урон, нанесенный этим поражением, мог и должен был быть исправлен. Обесславив генерала Дюпона, император занялся поднятием духа французских солдат, находящихся в Испании. Он набрал свежее войско и послал им в подкрепление, а чтобы доказать собственную уверенность в успешном окончании войны и решимость соединить испанскую нацию с французской, приказал указом от 13 августа проложить большую дорогу из Парижа в Мадрид.
Между тем знаменитая битва у Байлена являлась грозным предостережением для Наполеона. Хотя отряд Дюпона был невелик, сокрушительная победа испанцев имела огромный моральный эффект. После сражения при Байлене судьба всей французской оккупации висела на волоске, а новости об этом разгроме оживили антифранцузские настроения в других странах Европы, в частности в Австрии, начавшейся готовиться к новой войне с Францией. В августе того же года английские части, высадившись на территории Португалии, положили конец французской оккупации этой страны. Победа при Байлене привела к тому, что война с французами приняла в Испании поистине общенациональный характер: все прежде колебавшиеся города и местечки открыто заявили о своей антифранцузской позиции. В каждой провинции и в каждом населенном пункте были свои власти, заявлявшие о своем суверенитете, издававшие свои законы, формировавшие свои силы самообороны. Сила сопротивления испанского народа удвоилась, французы же были в растерянности – ведь они уже не считались непобедимыми. Эффект Байлена и народных восстаний, всего значения которых Наполеон тогда еще не понимал, сказался очень быстро.
20 июля Жозеф Бонапарт вступил в Мадрид. Улицы столицы были пусты, окна и двери заколочены. Многие дома вместо приветственных флагов вывесили грязные тряпки, а колокола, бившие по приказу французов, вместо праздничного исполняли погребальный звон. Горожане в массовом порядке покидали Мадрид. Теперь, когда народ так недвусмысленно выразил свою волю, даже среди представителей знати начались колебания и кое-кто из грандов – особенно те, которые до сих пор сохраняли нейтралитет, – стал переходить в оппозицию к французам. Это особенно ярко доказывал тот факт, что Государственный совет Кастилии – оплот старой аристократии – отказался признать Байоннскую конституцию и принести присягу новому королю. Король Жозеф и его свита были напуганы и не знали, что предпринять.
Между тем со всех концов страны приходили все более тревожные вести: испанский народ поднялся с оружием в руках против иноземных захватчиков; вражда и ненависть к ним возрастали с каждым днем, принимая подчас просто свирепые формы: французов ловили, убивали, сжигали на кострах. Сравнительно небольшие в этот период французские армии были не в состоянии справиться с положением.
Нервы Жозефа в конце концов не выдержали, и 31 июля, ровно через десять дней после своего вступления в Мадрид, он покинул столицу и вместе со своей свитой и войсками ушел на север за линию реки Эбро. Оттуда он писал Наполеону: «Чтобы усмирить Испанию, необходимы три активные армии по 50 000 человек и другие 50 000 для охраны путей сообщения. Для покорения Испании нужны громадные средства; эта страна и этот народ не похожи ни на какие другие; здесь нельзя достать ни лазутчика, ни курьера». Наполеон Бонапарт был взбешен и с презрением писал брату: «Моими войсками, кажется, командуют не опытные генералы, а почтмейстеры». Жозеф снова отправил Наполеону пространное письмо, в котором просил о своей отставке, но император не хотел об этом и слышать. «…Наполеон, подобно всем людям своего времени, считавший Испанию безжизненным трупом, – писал К. Маркс, – роковым образом должен был с изумлением убедиться, что если испанское государство было мертво, то испанское общество было полно жизни, и в каждой его части били через край силы сопротивления».
Это невольно признала парижская биржа, реагировавшая на испанские события падением ценных бумаг, в частности пятипроцентной государственной ренты. Это вынуждена была признать также вся Европа, впервые после многих лет видевшая столь решительное сопротивление целой страны всемогущему диктатору-завоевателю. Но этого не хотел признавать сам Наполеон, который все испанские затруднения сводил к промахам и ошибкам своих генералов. Министры Жозефа Бонапарта, которые считали завоевание Испании невозможным, полагали, что Жозеф может сохранить свой трон, если предложит повстанцам сепаратный мир с Англией, присоединение Португалии к Испании, уплату Францией военных издержек и передачу казне земельных владений «князя мира» Мануэля Годоя. Но этот план шел вразрез с замыслами Наполеона.
Чтобы все исправить, Наполеон решил взять в свои руки руководство войсками в Испании. Французский император собирался вернуть оружием все потерянное. 31 июля он писал своему брату Жозефу: «Я обрету в Испании геркулесовы столпы, но не границы моей власти». Намерения французского императора были так тверды, что 4 сентября он говорил Сенату: «Я решился настоятельно продолжать испанские дела и истребить армии, высаженные на полуостров англичанами… С доверенностью требую от моих народов новых жертв: они нужны теперь для того, чтобы избежать впоследствии жертв более тягостных». Вслед за этим рескриптом министр Шампаньи представил донесение о положении дел в Испании, а Сенат объявил новую мобилизацию восьмидесяти тысяч рекрутов. Необходимость в подкреплении армии, находившейся в Испании, становилась с каждым днем очевиднее.
Взятие Мадрида
11 сентября 1808 года проводя общий смотр, Наполеон Бонапарт объявил ветеранам своей «большой армии», что сам пойдет с ними в поход за Пиренеи. Он желал вернуть победу под знамена Франции. 25 октября, открывая заседание Законодательного собрания, Наполеон сказал: «За особенную к нам милость Провидения должно считать, что англичане ослепились до того, что, оставляя море, выводят наконец свои войска на сушу. Я отъезжаю через несколько дней; приму личное начальство над моей армией, и с помощью Божией короную в Мадриде короля испанского, и водружу мои орлы на стенах Лиссабона». 5 ноября во главе большой армии, пополненной ветеранами Аустерлица и Иены, французский император прибыл в Виторию. Он сразу же перешел в наступление со 180-ю тысячами человек, разделенными на 6 корпусов; резерв составляла императорская гвардия в 34 тысячи человек под начальством Бессьера. Движение Наполеона было ознаменовано рядом побед: маршал Франсуа Жозеф Лефевр, герцог де Данциг 11 ноября 1808 года разбил галисийскую армию при Эспиносе, маршал Никола Жан де Дье Сульт одержал победу над эстремадурской армией, а маршал Клод-Виктор Перрен нанес поражение галицийской армии при Эспинозе-де-лос-Монгерос.
План Наполеона состоял в том, чтобы разобщить испанские армии и уничтожить каждую из них порознь. С этим намерением он направил маршала Виктора против Блакка, а Нея и Монсея отрядил против Кастаньоса, который все еще командовал андалузской армией. Сам же с корпусом Сульта и кавалерийским резервом, вверенным Бесьеру, стал в центре. Такое расположение войск оказалось весьма удачным. За короткий срок эстремадурская армия была рассеяна, галисийская уничтожена. Остатки испанских войск после сражения под Эспинозой хотели отправиться в Рейназ, но маршал Сульт не дал им такой возможности. Французы захватили весь заготовленный неприятелем провиант и снаряды и принудили испанцев бежать в горы.
Таким образом, правый фланг французской армии был освобожден; но с левого ей угрожали Палафокс, начальствовавший в Арагоне, и Кастаньос, победивший французов при Байлене. Пока Сульт занимал и обезоруживал Сантандерскую область, Наполеон дал приказ маршалу Ланну преследовать арагонскую и андалузскую армии. Маршалу Нею приказано было двинуться к Сории и Таразону, чтобы стать между Мадридом и Кастаньосом и, в случае поражения этого генерала, отрезать ему дорогу на столицу и Валенсию.
Маневры маршала Ланна принудили испанских генералов отступить и стать между Туделой и
