каменоломнях. — Я уже почти в голос рявкнула: — Тебе жить надоело?
— Я всего лишь хотел узнать, какие у тебя отношения с мужем! — защищался «дядюшка».
— И для этого просил молоденьких девочек за нами подглядывать? — покачала я укоризненно головой. — Самоубийца…
— Они рано или поздно выйдут замуж! — Граф уже устал оправдываться. — И все узнают!
— Если по твоей милости не обзаведутся мизогамией,[37] — продолжала наседать и усугублять чувство вины.
— Снова твои колдовские штучки! — взвизгнул Алфонсус, делая знак, отвращающий сглаз и порчу.
— Темнота! — пожалела я его. — Это всего-навсего научное название болезни.
— Да?! — усомнился «родственник», но спорить не стал, чтобы не сознаваться в собственном невежестве.
— Да! — подтвердила я. — Так что ты хотел?
— Ты уже в тягости? — перешел к основному граф, рассматривая мой тощий стан.
— Н-не думаю, — после некоторого вынужденного раздумья на тему непорочного зачатия ответила я.
— Почему? — тут же начат углубляться в подробности Алфонсус.
— Может, ты у принца спросишь об этом? — поинтересовалась я, начиная раздражаться и свирепеть.
— Не могу, — с сожалением признался «дядюшка». — Мы не в тех отношениях.
— Слушай, — проявила я законное любопытство, — а в каких отношениях нужно быть, чтобы спросить о мужской несостоятельности? В близких или тесных?
— Алиссандра! — повысил на меня голос «дядя». — Ты на что намекаешь?
— Ни на что… — заверила я его в своих почти чистых помыслах. — Я не намекаю, а прямо спрашиваю!
— Ужас! — закатил глаза граф. — Куда катится нынешняя молодежь?!!
— В пучину разврата?.. — подсказала я, видя, как Алфонсус выбирает правильную дорогу. — По протоптанной тропке старшего поколения?
— Да!.. — обрадовался «родственник». — Нет!.. — открестился, когда до него дошло. — Кошмар! — Это уже вдогонку. — Алиссандра, веди себя прилично!
— Если я буду вести себя прилично, то наследника тебе точно не дождаться! — отозвалась я.
Граф наморщил лоб, пошевелил извилинами и… неожиданно согласился:
— Хм… Я должен извиниться перед тобой… Ты права! Я учил тебя всему, кроме того, как соблазнить мужчину!
— Точно! — радостно закивала я головой. — Ты мне ничего не показывал! — Подкузьмила: — Сам будешь тренировать?
— Сам не смогу, — впал в раздумья Алфонсус.
— Стесняешься? Или опыта маловато? — ухмыльнулась я в открытую.
— Алиссандра! — в который раз прикрикнул «дядюшка». — Иди! Я буду думать, чем тебе в этом деле помочь.
— Спасибо, дорогой граф. Кто, как не вы! — язвительно поблагодарила я и потопала одеваться перед коронацией.
Я сегодня была нарасхват, потому что, как только вышла из двери, на меня коршунами набросились фрейлины под предводительством Омаль и потащили готовиться к важному событию.
Меня крутили во все стороны, словно куклу. Драли и начесывали несчастные лохмы. Ровняли и завивали. Примеряли и откидывали как неподходящие многие стандартные укладки. Сменили минимум три прически. Перемерили всю немалую коллекцию драгоценностей. Восемь раз смывали и наносили макияж. Словом, обычный женский переполох.
Одевавшийся на другой половине комнаты принц относился к этому философски и даже с юмором. Когда мне в очередной раз начали делать укладку, Матиас, глядя на мое кислое лицо, дружески посоветовал девушкам:
— Не напрягайтесь! Под ритуальной короной все равно вашу красоту видно не будет!
Фрейлины встревоженно ахнули. Закудахтали. Десять раз поблагодарили за ценный совет и уложили волосы гораздо проще: зачесали их назад, присобрав с темени и висков на затылке в хвостик и распустили остальное, дополнительно взбив свободно спадающие локоны, чтобы они казались пышной гривой. На виски вплели серебристые нити с белыми цветами. На макушку прикрепили корону принцессы: маленькую и ажурную.
Удовлетворившись результатом и прощебетав сотню комплиментов, девушки начали натягивать на уже ничего не соображающее высочество платье из тяжелой серебряной парчи со вставками белоснежно- серебристого газа. По полю мелким узором были разбросаны гиацинты, расшитые бриллиантами, светло- розовыми аметистами и мелким жемчугом. Пышные газовые рукава с узкими манжетами, почти закрывающими пальцы, и скромное декольте лодочкой, обнажающее плечи, но почти не оголяющее грудь, меня чрезвычайно красили. Необыкновенно пышная юбка, где из-под газа выглядывала парча, довершала очарование. Наряд был по-девичьи милым и невесомым. Увы. Это только первое впечатление. Весило такое милое платьишко не меньше пуда и существенно затрудняло жизнь владелицы во всех смыслах.
— Как мне в этом ходить? — спросила я обобщенно, когда нашла способ как-то дышать и передвигаться, при этом устойчиво удерживая равновесие.
Но меня утешили:
— На коронации вам не понадобится бегать, дорогая. — Ко мне подошел супруг и поцеловал руку. — Мадам, вы обворожительны!
— Благодарю, — машинально ответила я и предупредила: — Вам придется меня таскать, если это платье возьмет меня в плен.
— Почту за честь! — сообщил мне муж. Будущий король выглядел очень, очень импозантно. В роскошном черном бархатном камзоле со вставками из серебряной парчи, тоже расшитом мелкими гиацинтами. Они были на черном кружеве воротников и ботфорт, серебрились на черном бархате серебряной нитью, их тяжелые цветочные стрелки играли черными бриллиантами и темно-синими сапфирами, блестели аметистами, алели рубинами. Гиацинты даже были выбиты на коже перевязи.
Может, принца не Матиас зовут? Наверно, его основное имя Гиацинт, раз скромный цветок украшает одежду везде, где можно и нельзя?
— Дорогой! — проявила я законное любопытство. — Мне известно с некоторых пор, что гиацинт является символом королевского дома Сегала, но почему на вашем костюме этот цветок? Точно так же на фамильном гербе изображены журавль, геральдический единорог, еще, припоминается, там на щите запечатлена гроздь винограда и розовый бутон на фоне скрещенных мечей. Объясните же, почему сегодня именно гиацинт?
— На сей счет есть очень красивая легенда, мадам, — тепло улыбнулся принц. — Мой далекий предок, основатель династии, был безумно влюблен в свою жену, прекрасную Любавию, а та в свою очередь обожала гиацинты. Скромный и в то же время приятно пахнущий гиацинт — цветок воина и семейной верности. Упомянутая супружеская пара в любви и благополучии прожила много лет. В честь их безупречного союза и высоких чувств цветок был возведен в королевское достоинство и стал символом нашего рода.
Я вздохнула. Ох уж эта геральдика с бесконечными историческими экскурсами!
— Увы, только гиацинт в нашем гербе связан исключительно с хорошими и добрыми знамениями, — мрачно добавил Матиас. — Все остальные несут в себе так или иначе оттенок горечи и отсветы пролитой родственной крови. Впрочем, впоследствии я обязательно расскажу о каждом из них подробнее. Но не сейчас. Просто у нас слишком мало на это времени.
— Красиво, — призналась я, выслушав романтичную историю и невольно позавидовав давно почившей Любавии, которую так любил муж.
Видимо, в глазах отразились обуревавшие меня чувства, потому что Матиас еще раз поцеловал мою руку и, задержав ее у своих губ, тихо сказал:
