кое-что для тебя. На память.
– За сговорчивость и совет?
– Да нет. Просто с тобой было приятно работать. Мы вчера подбивали с Котей бабки, и он обмолвился, что у тебя какая-то сцепка с Гусем. Смешно, конечно, уровень не тот, однако знай – Гусь очень не любит лаврушников. А на меня работает бригада Арсена. Тебе еще что-то сказать? – по-отечески улыбается пока еще директор “Внештранса”, и его нагло торчащие вперед зубы вызывают весьма милые ассоциации.
– В таком случае мне тоже хочется сделать тебе прощальный подарок, – твердо смотрю в глаза Саблезубого.
– Нет, – решительно прячет улыбку Коробов. – Свой подарок ты уже сделал. Тем более, мне самому станет приятно. Мое отбытие ознаменуется торжественным салютом из всех орудий! За такое зрелище и заплатить не жалко. Но, уверяю тебя, особо башлять мне не придется. Тем более, действительно стрелять почти нечем. Арсен выполнит любую задачу.
– Когда отваливаешь?
– Этого не знает никто. Даже мои близкие партнеры. Тебе же скажу одно: к сожалению, не смогу прийти на день рождения твоего сына. Так что, будь добр, передай мальчику подарок.
Саблезубый улыбается так, что кончики казацких усов приподымаются чуть ли не до переносицы.
– Надеюсь, это не нож.
– Часы. Старые добрые часы “Лонжин”. У него есть часы?
– Нет. Гарьку больше автоматы интересуют.
– Подари ему эти часы, потому что самое дорогое – время. Его нужно ценить…
– … а главное – все делать вовремя.
– Вот именно. Думаю, это не последняя наша сделка. Некоторые из моих партнеров оттуда питают определенную слабость к прекрасному. Надеюсь, ты будешь не против, если я расширю круг твоих клиентов?
– Не жди, что после этого я потребую, чтобы ты забрал назад свой домик.
– Зачем, я и не жду. Ты же никогда не предлагал изначально гнилых вариантов. Дом твой. Живи в нем счастливо. Если, конечно, не придет время, когда…
– Не придет, – твердо ответил я. – Меня, в отличие от тебя, это мало устраивает.
– У каждого свой путь, – философски заметил народный депутат. – Скажи, я случайно не сумею увидеться с Сашкой Островым?
– Откуда мне знать, где он? Однако вероятность вашей встречи ничтожна. Человек, которого приговорила “Коза Ностра”, не станет светиться до самой смерти.
Покидая Саблезубого, я все-таки сумел упрекнуть себя. Впервые за много лет пришлось сказать неправду. Кто, кроме меня, знает, где скрывается Остров? Никто, даже его старушка-мать, которая никогда не увидит своего сына. И Сашка уже до конца дней не встретится со своей семьей, если только не решит покончить жизнь самоубийством. Я не имел права честно ответить Коробову – с Сашкой ты не увидишься ни при каких обстоятельствах. Одно только утешает: что моя маленькая ложь в сравнении с тем потоком мути, которую нес своим избирателям пока еще депутат Верховного Совета Коробов? Но иди знай, быть может, от этой большой лжи его жизнь зависела не меньше, чем жизнь Острова от моего ответа Саблезубому. Однако сейчас впору задуматься над другими вопросами. А вернее, отключиться, хотя бы на минут сорок.
– Саша, – прошу водителя, усаживаясь на заднее сидение машины. – Поезжай не очень быстро.
– Понял, – односложно ответил водитель, вышел из “Волги” и достал из багажника целлофановый пакет с подушкой и пледом.
– Хотя бы полчаса, – бормочу, расслабившись до неприличия. – Позвони Марине, пусть приготовит кофе. Крепкий-крепкий…
19
Прикончив третью чашку кофе, я окончательно почувствовал себя человеком, мало-мальски умеющим соображать.
Прикурив белую стомиллиметровку “Пэлл-Мэлла”, я ткнул кнопку селектора:
– Мариночка, народ безмолвствует?
– Гудят, – с явным оттенком неудовольствия поведала секретарша и тут же пояснила: – Твой подопечный рассказывает о боях в Греции.
– Тем не менее, пока приму Бойко, – замечаю, мгновенно отключив связь, чтобы Марина не начала командовать сегодняшним приемом.
Дай ей волю, первым в кабинете появится Константин и с ходу начнет нагнетать доброе настроение подробными рассказами, как все устроил в лучшем виде. Расскачется не ниже горного козла, того глядишь, своими образными рогами весь потолок исшкрябает. Игорь этого явно не станет делать; Бойко, подобно Косте, скакать не умеет, и рога, навешанные ему Антоновским, не идут в сравнение с моим подарком Константину.
– Здравствуй, Игорь, – киваю на повидавшее огромное число задниц кресло, – операцию с последними поступлениями пока нельзя считать завершенной. Поэтому твоя команда должна ограничиться авансом.
Руководитель пресс-группы одобрительно кивнул головой. Еще бы не согласиться. Когда ему понадобились деньги за непроведенную акцию, я мгновенно выдал распоряжение, и мадам Бойко села в белый “мерседес”. И то, что она с ходу направилась в мастерскую Антоновского на авто, лишний раз доказывало, каким примерным семьянином является руководитель моей пресс-группы.
– Чтобы у твоей команды не было простоя, вам нужно вернуться к своей прежней деятельности.
– То есть?
– В области существует замечательный отдел по борьбе с экономическими преступлениями. В нем работает скромный труженик наручников и решетки старлей Хлудов. Ты с телевидением связь не теряешь, газетки с подсоса не слетели?
– А как же, – самодовольно ухмыляется Бойко.
– Не сильно резвись, – настраиваю его на серьезный лад. – Тем более в последнем поступлении одна работа уверенно тянет на фуфель.
– Не может быть, – отшатнулся на спинку кресла Игорь.
– Можешь полюбопытствовать у Студента, если мне не веришь.
– Да нет, верю, конечно, но все-таки… – пробормотал Бойко, извлекая из кармана пачку сигарет.
Курит он очень мало, значит мои слова дошли до сердца. Бедный Игорек, наверняка, уже мысленно подсчитывал свою процентовку, а теперь, ясное дело, огорчен. Еще бы, он твердо рассчитывал на пока не полученную сумму, небось мечтал свою стерву каким-то подарком порадовать, например, модным бельем “Бразилия”, которое с радостью будет снимать с нее великий неизвестный художник Антоновский, а тут такая незадача.
– Мы сможем позабыть об этом инциденте, если ты быстро и качественно справишься с заданием, – мгновенно привожу Игоря из нервозного состояния в полную боеготовность.
