животных, то ли одобряя мой план в целом, поглаживая руку улыбающейся на всякий случай мисс Дженифер, вцепившейся в него бульдожьей хваткой.
– Да, – поддержал меня Гершкович, – перспективный проект. Город станет чистым, казна получит дополнительные средства…
– Для науки, – с ходу забил долю в будущих прибылях господин Глушко.
В это время к нам подошла Сабина:
– Извините, пожалуйста. Дорогой, можно тебя на минутку?
– Прошу прощения, – сказал я, и мы отошли в сторонку.
– Тебе не кажется, что время обеда не совсем удачно? – безмятежно улыбаясь гостям, шепнула супруга.
– Они что, жрать сюда пришли? – с такой же улыбкой отвечаю я. – Пусть поболтают, музыкантов послушают, аперитивов поглотают. Как принято в высшем обществе. Сабина, кстати, у меня для тебя есть хорошая новость.
– Какая?
– Кажется, наш Гарик только что поступил в университет. Да, по этому поводу мне нужно срочно поговорить со своей сотрудницей, не вздумай потом истерики закатывать.
– Ну что ты, дорогой, – обворожительно улыбается Сабина. – Вытворять такое в нашем доме, даже ты на это не пойдешь. Правда?
– Слово. Мы с ребятами немного в карты поиграем. До обеда. Так что используй свое знание английского в разговоре с мисс имени Гриши.
– Хорошо, дорогой, – неожиданно легко согласилась супруга, явно обрадованная моим сообщением об очередных успехах нашего сына в разгрызании гранита науки.
Да, кажется, напрасно я всю эту историю с ремонтом школы затеял. Стоит сильно захотеть, и Гарик хоть завтра поступит в университет. На филфак, он же Пушкина очень любит.
Березовский и Гершкович легко согласились составить нам с Наташей компанию, лишь бы смыться от постоянно подходящих к ним гостей. Распечатав колоду, я обратился к приятелям:
– Ребята, если что, я тут с вами “пулю“ писал.
– По копейке вист, – рассмеялся Березовский. – Только я выиграл.
– Сабина не поверит, – покачал лысиной Котя.
– Почему?
– Потому что ее муж не привык проигрывать… Гриня, ты сегодня как неродной. Давай в клабар. Пятьдесят баксов очко, идет?
– А по сотке? – повысил ставку Березовский.
– Принято, – заметил Котя, повернулся к нам с Наташей и удивленно спросил:
– Вы еще тут?
Я потащил за собой брокера с явно заговорщицким видом в соседнюю с игровой комнату, которую турки оборудовали под бар. Наташка ошарашенно смотрела по сторонам, наверняка она ни в одном городском баре такого изобилия не видела.
– Это последствия борьбы с алкоголизмом, – киваю за спину. – Все нужно делать вовремя. На следующий день после указа Горбачева я по дешевке опустошал крымские погреба. Что будешь пить по поводу нашей победы?
– Мне кажется, праздновать ее рановато, – неуверенно протянула Наташка.
– Когда кажется, тогда крестятся, – несколько раздраженно сказал я.
Наверняка она, как и Котя, решила: у меня нет более важных дел, чем потрахаться в честь грядущей чистоты улиц с вытекающими денежными последствиями.
– Кстати, Наташа, теперь именно тебе придется снимать с дерьма пену и превращать ее в деньги.
– То есть?
– То, что на дерьме можно заработать, я тебе уже доказал. Но пойдем дальше. Какая нам выгода от того?
– Я вас поняла, – заметила Наташа.
– Ты прямо Шерлок Холмс.
– Скорее доктор Ватсон, – не согласилась со своим руководителем Наташа и продолжила:
– Вот теперь я готова взять у вас деньги, чтобы покрыть сделку с водкой.
– В таком случае, загранпаспорт тебе сделает главный инженер. А самые дешевые совочки и пакеты для собачьего дерьма, наверняка, азиатского производства. Где именно – сама выяснишь. Я еще раз говорю, молодец, Наташа. Ловишь с ходу, а это главное.
– Спасибо, – слегка потупились Ноги, – однако… Да, вами можно просто восхищаться.
– Давай лучше просто выпьем, – предложил я. – За будущее решение горисполкома, направленное на улучшение экологии города. За зеленых, собаковладельцев и Наташу, которая будет первой, кто выбросит на рынок самый ходовой товар…
– Столько тостов…
– Извини, что тебе налить?
Наташка провела взглядом по многочисленным полкам и неуверенно протянула:
– Если можно, шампанское.
– Какое?
– Сухое.
– А какое именно?
Наташка неуверенно пожала плечами; до меня дошло, что невольно я совершил по отношению к ней бестактность. Она ведь все еще в том мире, из которого я сумел вырваться, где более-менее интеллигентные люди пьют вино, не обращая внимания на его название и год выпуска, а так называемый народ заливается исключительно водкой, неважно какой, лишь бы выпить, если самогон закончился. Скажи им слово “аперитив”, наверняка решат, что это оскорбление, а не бокал, к примеру, мадеры, принимаемый для аппетита перед обедом.
– Знаешь, Наташа, давай сперва выпьем вина. Старого доброго вина. Сухого, как ты любишь. Красного, под сыр рокфор. Если ты, конечно, не против.
Наташа не возражала. Я налил сперва себе, а затем даме по половинке небольшого бокала.
– Традиция, – поясняю девушке, чтобы она не удивлялась. – Давняя, с тех еще пор, когда вместо бутылочной пробки использовалось растительное масло. Чтобы гость не опасался за свою жизнь.
– Мне этого делать не приходится, – успокоила меня Наташа, отпив глоток вина. – Вы, извините, когда-то работали барменом?
– Отчего ты так решила?
– Наливаете профессионально.
– Нет, Наташа. Барменом мне не довелось быть. Просто, если что-то делаешь, делай на совесть. Это я давно понял. В те самые времена… Да, знаешь, тогда я из-под полы покупал сыр. Просто сыр, без названия. Это сегодня в гастрономе – тридцать сортов, а тогда… Признаюсь тебе честно, тогда я даже не подозревал: вино в бокал нужно наливать не более, чем наполовину, чтобы можно было его слегка вращать для более полного ощущения аромата напитка. Какие там напитки-ароматы, любой шмурдяк считался марочным… И уж куда мне было знать, что белое вино нужно пить под рыбу, сухое
