хотят возродить российское государство. Причем треть из них не принадлежит к титульной нации. Такая поддержка помогает острее думать и смелее действовать. А думать и действовать есть кому. В заговоре участвуют представители тех слоев общества, что при любом раскладе ведут за собой инертную массу: военные, чиновники, журналисты, магнаты, ученые, менеджеры.
— Красиво говорить вы умеете — без сомнения. А вот как заставить вас, истинного патриота и умелого конспиратора, сказать что-нибудь конкретное? Назовите хотя бы пяток известных мне имен. И тогда я прозондирую почву. Вдруг вы блефуете, и на самом деле воду мутит лишь кучка параноиков в золотых погонах?
— До чего ж вы нас любите… — пробормотал Ригерт.
— Кого это «нас»? — спросил Сухов, выпрямившись во весь рост. Сейчас он, казалось, был выше колонеля на две головы.
— Особистов.
— При чем здесь ваша каста? Передо мной — не пресловутые Органы, передо мной сидит конкретный человек: Порфирий Петрович Ригерт. И этот самый полковник Ригерт вешает мне лапшу на уши. А я пытаюсь уши свои от лапши очистить.
— Терпеть не могу лапшу… — буркнул Ригерт. — Вы хотели список — получайте. Колонель Онищенко, командующий Семнадцатой бригадой морской пехоты, кавторанг Иванов-Шестой, заместитель начальника штаба Четвертого флота, каперанг-инженер Голиков, начальник базы ВКС на Малайе, — стал перечислять контрразведчик.
По лицу его было видно: по плану беседы озвучивать эти имена он не собирался.
— Кавторанг Кабаев, первый заместитель командира астроматки «Виргиния», — продолжал Порфирий Петрович, — генерал-майор Вяземский, начальник криминальной полиции Московской агломерации, кавторанг Бычков, начальник БЧ-два линкора «Висконсин», колонель Кургузин, начальник береговой обороны на Каледонии.
Должности и чины были не слишком высоки, но Сухов понимал: если эти господа, несмотря на все препоны, смогли достичь «русского потолка», им под силу вершить дела куда масштабнее. Каждый военмор мог бы командовать эскадрой, морпех — экспедиционным корпусом, а береговой артиллерист — обороной целого сектора. Начальник полиции вполне справился бы с управлением всеми силовиками Старой Земли — дай только волю.
На шестой фамилии Ригерт замолк. Промокнул платком лоб, повертел головой, словно удостоверяясь, что в кабинете отсутствуют ненужные свидетели. Свидетелей не было, бесконтрольной прослушки — тоже. Но контрразведчику все равно хотелось поскорей замолчать.
— Я назвал тех, кого можете знать по службе или сообщениям в СМИ. И довольно… Ежели вас арестуют, то вытрясут все имена до единого.
— А этих военморов вам не жалко?
— Мне всех жалко. Но вы же вцепились в меня как клещ.
— Сейчас вы напоите меня химическим чаем, и я напрочь забуду все, о чем здесь говорилось.
— Может, и так. — Пожал плечами Ригерт. — Но одно вы будете помнить наверняка — свой ответ на главный вопрос.
— Мы все время говорим о второстепенных вещах, — задумчиво произнес Сухов. — И пока ни слова не сказали о самом важном: есть ли у нас шансы на успех? Чем и как ответят русским Объединенные Нации?
Порфирий Петрович поежился и нервно зевнул.
— Начнись восстание до войны с хаарцами, шансов не было бы вовсе. А сейчас надо выбрать самый подходящий момент. Военно-политическая ситуация меняется каждый день.
— И каковы наши шансы в самом лучшем случае? Двадцать, тридцать?
— От силы десять-двенадцать.
Петр покивал и снова уселся на стул. Он мысленно поймал из воздуха число двенадцать, подбросил пару раз на ладони: почти невесомо. Затем положил его на язык и попробовал на вкус: горчило, но слегка.
— Я — человек военный и привык опираться на факты. Вам как оракулу у меня веры нет. Давайте я уж сам посчитаю расклады, — предложил Сухов.
— Я не против, — с готовностью ответил колонель Ригерт.
— В военном отношении у юнитов изначально будет тридцатикратное превосходство в силах. Конечно, даже в мирное время собрать в одном секторе весь флот — дело нереальное. Во время войны — тем более. Но ведь хватит двух эскадр, чтобы слопать нас со всеми потрохами. Такие силы Адмиралтейство высвободит без труда. Если только не начнется генеральное наступление хаарцев. У вас есть надежные контакты в генштабе Великого Хаара? Насколько достоверны ваши разведданные о начале их решительного наступления?
— Издеваетесь, Петр Иванович? Дальняя разведка вообще не располагает агентами. А зонды обеспечивают нас лишь косвенными данными.
— Что удалось собрать кибермухам? Вы ждете это чертово наступление? Если нет, то и говорить не о чем.
— Наступление будет. Но не сейчас. Конкретную дату мы определим по концентрации хаарских флотов.
— Предположим, я вам поверил. И будем считать, что вы меня успокоили. Тогда я иду дальше по списку вопросов. Номер два — пропаганда… Не сомневаюсь: юнитская пропаганда будет работать на полную катушку. И далеко не все аргументы ей придется высасывать из пальца. Какие серьезные козыри против нас? Мы разделяем Флот перед лицом инопланетной агрессии, а значит, заведомо ослабляем Звездное Человечество.
Порфирий Петрович Ригерт слушал Сухова, откинувшись на спинку кресла.
— Хуже того: мы отвлекаем часть юнитского флота на подавление мятежа, — продолжал военмор. — По сути, мы играем на руку врагу. Это предательство интересов человеческой расы, прямая измена.
— Непременно скажут, что у нас сговор с хаарцами, — добавил контрразведчик. — Что подлый враг обещал нам тридцать сребреников. Враг обманет, конечно, но мы, дурачки, верим посулам инопланетных монстров.
— Но это же бред!
— Вспомните Геббельса, Петр Иванович: «Чем чудовищнее ложь, тем легче верят в нее массы».
Спорить с профессионалом Геббельсом было глупо. Капитан второго ранга кашлянул в кулак и продолжил:
— Теперь — экономическая сторона. Сможет ли Старая Земля выжить без стратегических материалов, без военных верфей и при остром дефиците энергии? Так называемое прогрессивное человечество сбежало отсюда не просто так — по исчерпанию жизненных ресурсов. А мы на старом пепелище собираемся строить Четвертый Рим?
— На этот вопрос ответить просто: Российская империя должна включать в себя десятки планет. Рудники, промышленные комплексы, верфи, военные базы. Иначе у нас ничего не выйдет.
— Хорошее слово: «должна». Кто нам отдаст эти планеты? Даже при наилучшем раскладе, если мы выдержим первый натиск и война с ООН затянется, как долго мы сможем воевать, не имея собственных ресурсов? Пиратствовать начнем? Будем захватывать сухогрузы и контейнеровозы? И русскими пиратами будут пугать детей по всей Галактике?
Контрразведчик заложил руки за голову.
— А почему бы и нет? — произнес он мечтательно. — Ничего страшного не вижу, если какое-то время мы будем пробавляться пиратством. Захваченное добро принадлежат нам по праву — это наша доля… — ненадолго задумался, подбирая подходящие слова, — в разграблении недр Галактики.
«Чем дальше в лес, тем больше дров», — подумал Сухов, почесав в затылке. Ригерт не переставал удивлять. Вопиющий рационал и отъявленный циник на поверку оказался кабинетным мечтателем. И нет ничего хуже для судеб мира, чем власть, попавшая в тонкие, ухоженные руки такого вот фанатика идеи. Были у нас уже и Ленин, и Хайрулла, и Мендес.
— Вы меня разыгрываете, — с укоризной произнес военмор. — Или…
