— Как поживает преступный мир? — осведомился Мэллой по-английски, усевшись на переднее сиденье рядом с Максом.
Устало пожав плечами, Макс ответил ему:
— Все было не так плохо, пока ты не появился.
— В Гамбурге я попал в переделку.
— Ты еще не дома, Ти-Кей.
Мэллой храбро улыбнулся и посмотрел в окошко. Верно сказал Макс. Домой ему еще рано.
Они подъехали к черному ходу «Золотого стандарта», одного из элитных клубов Хасана Барзани. Заведение располагалось неподалеку от банковского района.
— Вверх по лестнице, в бар, — сказал Мэллою Макс и протянул ему мобильник. — Перед выходом позвони.
Задняя дверь была не заперта, но за ней стоял вооруженный охранник, который словно бы ждал Мэллоя.
— У тебя тут дело? — спросил он.
— Я пришел повидаться с Алексой, — ответил Мэллой.
— Наверх. Последняя дверь справа.
На лестнице у Мэллоя возникло странное ощущение, что за ним следят. Он шел, держа руку в кармане. Подкладка пальто была прорезана, чтобы в случае чего быстро выхватить «узи». На верхней лестничной площадке стоял еще один охранник, но он не сказал Мэллою ни слова. Подойдя к последней двери по правой стороне коридора, Мэллой повернул дверную ручку, отворил дверь и оказался в маленькой комнатке с кроватью, стулом, небольшим комодом и зеркалом. Увидев старого друга, Мэллой сказал:
— А мне говорили, что это такое место, где меня могут ждать неприятности.
Хасан протянул Мэллою руку. Перед тем как тот вошел, Барзани читал русскую газету, но сразу отложил ее, встал и радостно поприветствовал гостя:
— Томас! Маркус мне говорит, что вчера все немецкие легавые гонялись за твоей задницей!
— Они не слишком быстро бегают, — усмехнулся Мэллой и, морщась от боли, стерпел медвежьи объятия Хасана, после чего положил свой «узи» на стол рядом с АК-47 хозяина.
Хасан был ростом почти семь футов. И почти такого же роста он был в то время, когда они впервые встретились — сорок три года назад. В те дни Хасан был человеком грубым и повышал свою самооценку единственным способом: унижая других. Но отец научил Мэллоя кое-каким приемам самообороны. Поэтому когда Хасан потребовал с него деньги за возможность пройти по улице, на которой он жил, Мэллой уложил великана на лопатки. Прием оказался настолько неожиданным и хорошо отработанным, что Хасан, наверное, решил, что это какое-то колдовство. Несомненно, раньше с ним подобного не случалось, а уж тем более чтобы его положил на лопатки щенок ростом вдвое меньше его! Вместо того чтобы улучить момент и отомстить обидчику, что сделать было очень просто, Хасан решил обзавестись еще одним другом.
Не имея в запасе новых приемов, Мэллой без колебаний принял предложение дружбы, после чего познакомил Хасана с Маркусом. Хасан, чьи родители были беженцами из Советского Союза, не верил дерзкому мальчишке из хорошей швейцарской семьи — до тех пор, пока Маркус не научил его искусно вскрывать дверные замки. Впоследствии они стали друзьями на всю жизнь.
К тому времени, когда Мэллой возвратился в Цюрих в возрасте чуть старше двадцати, Хасан был близок к тому, чтобы очень надолго угодить в швейцарскую тюрьму. Мэллой занялся его трудоустройством, и уже через год Хасан стал хозяином клуба, где прежде служил вышибалой. Через три года, после двух весьма показательных убийств, призванных рассеять все сомнения, Барзани взял под свой контроль маленький, но прибыльный рынок секса, наркотиков и краденых ценностей в Цюрихе.
Хасан не забывал о том, что Мэллой переселил его с улицы в пентхаус, но им обоим было известно, что свой долг он оплатил много раз — тем, что сообщал Мэллою оперативные данные о некоторых типах. Стоило учесть и еще одно обстоятельство. Дружба с Мэллоем уже давно не приносила Хасану дивидендов. Поэтому Мэллой вполне обоснованно считал Барзани союзником, которого не следует слишком утруждать, да и доверять беспредельно ему не стоит. Дело в том, что Хасан оставался единственным, кто мог обеспечить Мэллоя оперативными данными лучше тех, которые он мог раздобыть через Лэнгли.
— Маркус мне говорил, что ты хочешь поболтать про итальянскую мафию.
— На самом деле я хотел узнать, что ты мог бы мне рассказать о Джанкарло и Луке Бартоли.
Хасан выпрямился в полный рост. Эти имена явно не доставили ему радости.
— Какие у тебя дела с этими людьми, Томас?
— Подозреваю, что они пытались убить моего друга, но пока не могу это доказать.
— Если эти двое решили убрать твоего друга, то у него серьезные проблемы!
— Или у них.
Барзани весело расхохотался. И точно: могло быть наоборот!
— Капиталы Джанкарло за последние десять лет выросли втрое — по крайней мере, судя по счетам, о которых нам известно. Хотелось бы узнать секрет его успеха.
— Что я могу сказать? — пожал плечами Хасан. — Сейчас дела в Италии идут хорошо.
— Он новый глава мафиозных кланов?
— Я слышал такое иногда от людей, которые сами не понимают, что говорят. Это просто выдумки какие-то!
— А я про это читал в сверхсекретных отчетах.
Хасана это сообщение не впечатлило.
— Вот какие дела, Томас. Два семейства борются за контроль над севером. На юге… там все не менялось со времен Цезаря. Насколько я могу судить, Бартоли платит проценты обеим группировкам и держится подальше от политики.
— То, что он так действует… это никак не связано с убийством его старшего сына?
Барзани пожал плечами: может — да, а может — нет.
— Хочешь мне сказать, что у него нет никаких связей с мафией?
Хасан снова пожал плечами. Нет, так он тоже не хотел сказать.
— Старые доны дерутся за города, Томас, когда не убивают друг дружку за контроль над деревнями. Они — беженцы, прячущиеся в сельских домах, или заключенные, сидящие в тюрьмах строгого режима, а адвокаты передают приказы их людям. Джанкарло — главный игрок в Европе. Он платит налоги и от старой жизни как бы отрекся.
— Послушай, я вот почему хотел поговорить с тобой. В отчетах пишут, что на самом деле Джанкарло сейчас босс над всеми боссами.
Хасан покачал головой. Он явно утрачивал интерес к разговору.
— Европа изменилась, Томас. Пятнадцать — двадцать лет назад все было по-другому. В каждой стране существовала своя организация, и у каждой организации были свои проблемы. А теперь границы открыты. Немцы в Испании, испанцы во Франции, англичане в Италии… а русские повсюду!
Мэллой пожал плечами. Русская мафия. Про эту мафию они оба много знали.
— Проблема русских в том, что они неорганизованны. Приходят, берут себе кусок улицы и вцепляются в него, как питбули! А с кем они бьются? С другими иммигрантами! Совершенно неожиданно люди, которые всем заправляли, начинают ощущать давление. А что им остается делать? Они не могут начать драться на каждом углу, хотя только так и можно с этими приезжими. Никакой организации! Чистая анархия!
Мэллой понимающе кивнул.
— Теория неорганизованной преступности.
— Вот именно! В том смысле, что если бы эти люди хотели следовать правилам, они не становились бы преступниками!
Мэллой усмехнулся. Его собеседник ненадолго задумался.
— Но старые добрые денежки никогда никуда не деваются, Томас. Тебе ли этого не знать. Они начинают заключать союзы с анархистами. Они начинают оказывать конкретные услуги. Люди, у которых есть контакты в Южной Америке или Африке, ввозят наркотики, и что же теперь получается? Как развезти их из одного порта по всей Европе? Как попасть в Америку? Уличные питбули этого не знают. Они всего лишь ходячие мешки с деньгами. А видеть дальше своего носа… Они даже не понимают, что это такое. Просто бизнес, как все прочее. У тебя есть товар, не важно, какой: бабы, тачки, техника, фальшивые
