Фролова? Есть ли под этим всем какая-нибудь реальная основа? – задумчиво спросил Корсар, втайне надеясь на положительный ответ. – Гудвин, объясни, о чём идёт речь.
Внимательно выслушав, Лилия заговорила, взвешивая каждое слово:
– Я, конечно, не специалист в этой области. Но мне давно известно из солидных научных изданий, что лет двенадцать назад японские медики теоретически и узко экспериментально доказали, что при гипертермическом воздействии раковые клетки погибают, а здоровые выживают... – Внимательно взглянув на Дэйва, Лилия сразу уловила, что замыслил старик. – Что же касается практики применения этого метода при лечении онкологических больных, то мне пока об этом ничего не известно. Хотя чем чёрт не шутит, вдруг этот новосибирский гений сумел решить проблему. Помните, Дэйв, о чем мы говорили утром? Может, это и есть крик: земля!
– Понятно. Коротко и ясно. – Блейк занервничал, глаза лихорадочно заблестели. – Как говорится, утопающий и за соломинку хватается! Пит, ты должен немедленно слетать в Европу и любой ценой доставить этого парня ко мне! И чем скорее, тем лучше! Я хочу жить, чёрт возьми!
– Так именно это я и хотел вам предложить, Дэйв! – с готовностью ответил Гудвин. – Это шанс. Нам надо помочь Фролову сотворить наконец свою машину. Этим мы убьём двух зайцев. Во-первых, отвлечём его от Страсбургского суда, если для вас всё ещё актуальна эта тема. И вовторых, действительно, чем чёрт не шутит?
– Дорогой Пит, ты порой просто удивляешь меня своей проницательностью и тактичностью, – усмехнулся Блейк. – Так значит, моё здоровье у тебя «во-вторых», да?
– Без меня господину Гудвину не уговорить сибиряка! – неожиданно заявила докторша. – А я знаю, каким способом это можно сделать. К словам ученицы академика Бехтеревой он непременно должен прислушаться. Поэтому я должна полететь в Европу, а если понадобится – и в Новосибирск вместе с мистером Гудвином. Иначе с этим Фроловым можно наломать дров. Я знаю людей с подобной психологией. – Лилия явно была настроена решительно.
Блейк испуганно замахал руками.
– А знаешь, доктор, пожалуй, права, Дэйв. Русский с русским всегда лучше договорятся... – с готовностью поддержал идею докторши Гудвин, уже предвкушая приятное путешествие.
– Но, девочка моя, как я останусь здесь без тебя? – не на шутку всполошился Корсар.
– Не волнуйтесь, Дэйв, на вашем «Корсаре» мы обернёмся буквально за один день, максимум за два, – поспешил успокоить шефа Гудвин.
– Ты хочешь лететь на «Корсаре»?
Только тут старик вспомнил, что в одном из ангаров на мысе Канаверал вот уже как полгода припаркован принадлежащий ему уникальный самолёт – чудо авиационной техники, одна из новейших разработок НАСА. Этот десятиместный, в гражданском варианте почти космический аппарат был способен летать, развивая при этом фантастическую скорость, превышающую скорость звука. За эту штуковину несколько лет назад Блейк щедро выложил 8 миллиардов долларов. С подачи Гудвина он решил назвать её «СпейсКорсар».
– Дэйв, не надо колебаться, – стал убеждать его Гудвин. – Все, кто на нём летали, твердят одно и то же: машина сверхнадёжная! «Корсар» прошёл все мыслимые и немыслимые испытания. Наши пилоты с десяток раз не то что в Европу слетали, они даже умудрились трижды облететь на нём шарик.
– О’кей! Надеюсь, игра стоит свеч, – решительно сказал Блейк. В нём снова ожил азартный дух игрока.
– Тогда я пойду собираться, – покидая комнату, бросила на ходу Лилия.
Проводив её восхищённым взглядом, Пит повернулся к Блейку:
– Я что-то до конца не понял, шеф. Как совместить во всей этой нашей комбинации два взаимоисключающих вектора?..
– Говори яснее, какие ещё векторы?
– Шанс, который, надеюсь, даст вам этот русский учёный с тем, что он со своим иском, по сути, потенциальный враг вашему делу. Как, например, теперь быть с вашей прежней командой во что бы то ни стало помешать этому Фролову и его адвокату в их расследовании?
– Никого не щадить! – зло вымолвил Блейк и ещё раз добавил для пущей убедительности: – Никого! Пусть я лучше лягу в землю, чем подведу фонд. Я не имею права подвергать его опасности. А тебе решать, как этого добиться. И хватит об этом. Проводи меня на кухню. После «этого» мужчинам почему-то всегда хочется жрать. Ты меня понимаешь, старина?
Они сидели за столом, попивая апельсиновый сок, который выжала кухарка. Она же была занята омлетом с беконом для Гудвина и одновременно варила овсянку для хозяина дома. Но стоило ей поставить тарелки перед джентльменами в обычном порядке, как Блейк вдруг возмутился от подобной несправедливости. С необыкновенным проворством он поменял тарелку с овсянкой на тарелку с омлетом и удовлетворённо стал поглощать кусок за куском. Он поймал себя на мысли, что почти забыл вкус нормальной еды.
– Если ещё раз кто- нибудь меня в моём доме не спросит, что я желаю съесть на завтрак или тем более на ужин, тот будет незамедлительно уволен, – довольно громко заявил он Питу так, чтобы слышала кухарка.
– А доктор велит вам есть овсянку, сэр. Все белые англоамериканцы едят по утрам овсянку, – донесся до него ответ креолки.
– К чёрту! Омлет тоже едят! – изо всех сил крикнул Блейк. – Тем более что докторша улетает. На ужин извольте подать фунтовый стейк из нормандской телятины.
Он уже допивал кофе, когда Гудвин неожиданно стукнул себя по лбу:
– Я так растерялся, Дэйв, когда заскочил в вашу спальню, что совершенно забыл сообщить ещё одну приятную весть. Сегодня рано утром, пока вы ещё спали, позвонил ваш внук и сообщил, что прилетит на днях.
– Весть действительно приятная! Спасибо, Пит. Наконец-то у меня появится возможность поговорить с ним серьёзно. Ему давно пора подумать о своём будущем. И не только о своём...
Вспомнив что-то, Блейк скривился, словно от зубной боли.
– Правда, я опасаюсь, что ваш внучок, как только увидит Лилию, наверняка потеряет голову. Он же питает особую слабость к славянкам. Могут возникнуть серьёзные проблемы...
– А я не вижу ничего дурного, если Данни вдруг влюбится в нашу русскую докторшу. Напротив. В конце концов, ему пора остепениться, а Лилия с её незаурядным умом и способностями сможет быстро привести его в чувство. Так славно, старина, что этим утром мы можем болтать, перескакивая с темы на тему.
– Действительно мило, – согласился Гудвин. Если бы ещё он мог закурить...
Тут Блейк как бы в подтверждение сказанного неожиданно вспомнил о предстоящем юбилее фонда весной будущего года и намеченной встрече с соратниками.
– Да, кстати, Пит, как там идёт подготовка моей новой яхты к приёму гостей?
– Сейчас на ней трудится целая бригада: драят, красят, обставляют новой мебелью. «Флай» уже выглядит просто красавицей!
– Я хочу переименовать яхту. Отныне пусть она называется «Лилией»... – неожиданно изрёк Корсар.
– Простите, Дэйв, что вмешиваюсь, но, по- моему, у вас не онкология, а слабоумие, – возмутился Гудвин. – Вы подумали о том, какая будет реакция окружающих? Вы же живёте не в безвоздушном пространстве. Да и потом, столько волокиты нас ждёт с переоформлением и новой регистрацией...
– Плевать я хотел и на реакции, и на регистрации! Делай, как велю! Ты знаешь, чем человек отличается от других тварей божьих?..
– Интеллектом, наверное, – растерянно ответил Гудвин.
– Нет, интеллект есть и у лошадей, и у дельфинов, и даже у собак...
– Умением любить?.. – Гудвин явно был растерян.
– Нет, Пит, любить могут все животные, ибо в любви заложен инстинкт самосохранения рода. – Улыбнувшись, Блейк снисходительно посмотрел на Гудвина. – Способность сочувствовать чужой беде – вот что делает человека человеком. А Лилия обладает этим качеством как никто другой. Неужели я не могу назвать именем
– О’кей, Дэйв, я всё сделаю. Сегодня же прикажу переименовать яхту.
– Тогда можешь идти готовиться к отлёту. А я отдохну...
С этими словами Корсар умиротворённо закрыл глаза и с облегчением откинулся на спинку кресла. Однако заснуть Блейку так и не удалось. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила забыть про сон. Он нашёл в себе силы встать и добраться до кабинета. Он позвонил на давно знакомый номер в Амстердаме. Дэйв знал, что делать.
Его старинный друг и соратник Ханс Майер – один из пяти членов союза иерархов фонда – сидел за карточным столиком вишнёвого дерева и неторопливо раскладывал пасьянс под зловещим названием «Семь дьяволов». Это был самый трудный пасьянс в его богатой коллекции карточных головоломок. Майер резонно считал, что карты отлично успокаивают нервы и к тому же тренируют старческие мозги.
Несмотря на солидный возраст – как-никак 79 лет, Майера никоим образом не волновало состояние его тела. Оно и так, словно старость и не наступала, оставалось подтянутым и бодрым. Другое дело – мозги. В них давно жила идея фикс, как не допустить старческого маразма вплоть до самой смерти. Поэтому каждую свободную минуту он отдавал тренингу мозгов, уходя с головой в свои любимые головоломки, шахматы, кроссворды.
Глядя на Майера, вряд ли кто мог предположить, что этот симпатичный и скромный на вид старикан был одним из влиятельнейших людей в мире финансов, ювелирного бизнеса и... теневой мировой политики.
Услышав специфичный сигнал защищённого от внешнего вмешательства спутникового телефона, Ханс удивлённо вздрогнул. По этому аппарату ему могли звонить лишь несколько человек, но, как правило, звонил лишь один – дуайен унии, старшина союза, Дэйв Блейк. К сожалению, такое случалось крайне редко, особенно в последнее время. Поэтому, зная, что
