поинтересовался у одного из кремлёвских небожителей, почему уголовные дела по фигурантам дефолта были приостановлены, тот выразился философски коротко:
– Потому что наш президент не захотел стать одновременно Александром Матросовым и Павликом Морозовым...
Размышления Волина прервал голос Рыльцова:
– Смотрите, Виталий Валентинович, смотрите, сейчас будет самое главное.
С экрана телевизора вновь послышался срывающийся от волнения голос Турова:
– Господа журналисты, после ваших несправедливых нападок я вынужден сделать важное заявление... – Он взял со стола стакан с минеральной водой и сделал несколько глотков. – Я конечно же не отрицаю своих ошибок и вины в событиях девяносто восьмого года, но поверьте – всё, что я делал тогда, я делал только по приказам и... отдельным поручениям.
– Откуда приказы? От Господа, что ли? – сострил кто-то из журналистов.
– Мне кажется, это и так всем понятно. Я располагаю документами, неопровержимо доказывающими, кто и почему причастен к дефолту. Там все знакомые персонажи.
– И где же эти документы? Вы готовы их предъявить? Если не нам, то Генпрокуратуре?! – выкрикнул Багрянский.
– Передать Генпрокуратуре? – с кривой улыбкой переспросил Туров. – Да это означало бы, что досье навсегда канет в Лету. Ну а потом? Никто не узнает, где могилка моя. Поэтому я давно все организовал так, что документы при определённых обстоятельствах могут попасть лишь к журналистам. Пусть это будут не только российские журналисты, если, конечно, среди вас найдутся смельчаки... тем более что дефолт напрямую был связан с Западом.
– Мы вам не верим! – снова раздался чей-то низкий голос, скорее всего женский. – Покажите документы!
– Не покажу, – зло сказал Туров. – И ещё. Как всегда, главное чуть не забыл сказать. С недавних пор я словно сбросил с себя маску, которая заставляла, точнее – обязывала играть по чужим правилам. Всё, больше не желаю. До свидания. Я всё сказал, что хотел.
– Что скажешь, Глеб Иванович? За такие штучки по головке не погладят. Можно и с должности слететь, и в дурдом попасть.
– Но, ни того, ни другого не произошло, – глубокомысленно вставил Рыльцов. – Значит, сработало для кого-то послание. Вот я и думаю, что своей пресс-конференцией наш «герой» хотел, во-первых, застраховаться. На случай, если с ним что-то произойдёт. А во-вторых, хотел сказать, кому надо, что из мальчиша-плохиша превратился в мальчиша-кибальчиша.
– Всё-таки кому он посылал свой мессидж? Ясно, что не нам. Ясно, что журналистам, даже адвокаты клюнули. Наверняка этот Зоммер тоже поспешил к раздаче кусков пирога, испечённого Туровым. С этим всё понятно. Но сдаётся мне, что наш подопечный хотел достучаться ещё до кого-то. Вот до кого, Глеб Валентинович? В этом направлении и надо копать...
Туров действительно продолжал упорно гнуть избранную им почти год назад линию, медленно, но верно превращаясь из грешного героя дефолта и многочисленных тайных операций с чужими деньгами в непримиримого борца с криминальными банками.
Эта роль Алексею становилась по душе всё больше и больше. Он словно рос в своих собственных глазах. Сколько же банков он лишил лицензий за это время? Несколько сотен! А сколько их ещё осталось? «Ничего, доберётся до всех!» – с нескрываемым злорадством думал Туров, вспоминая о своём чёрном списке.
Слава богу, в департаменте экономической безопасности МВД он нашёл союзников и поэтому чувствовал себя вполне защищённым от недоброжелателей. Ещё бы, его милиция его бережёт! В департаменте ему даже предложили выделить специальную охрану, но он великодушно отказался. Герой так герой. Зачем ему вооружённая защита?
...В эти сентябрьские дни Алексей Туров изучал деятельность неприметного столичного банка и созданных при нём сомнительных фирмочек-ширмочек. Через них, по всей видимости, отмывались и переводились за рубеж огромные суммы. Но особенно странным было то обстоятельство, что главным партнёром этой явно криминальной банковской структуры выступал солидный австрийский банк, пользующийся безупречной репутацией в Европе. Как ни странно, навела Турова на след этой финансовой цепочки не кто иная, как известная журналистка Алла Полётова. Именно к ней он проникся уважением, когда в жизни наступила чёрная полоса.
В понедельник Алексей должен был получить из МВД окончательные результаты проверки, которых с нетерпением ждал. У банкира просто руки чесались поскорее подписать очередной приказ об отзыве банковской лицензии у спесивых банкирчиков.
Они конечно же были подставными фигурами, а вот главные действующие лица, по убеждению Турова, окопались где-то в высоких кабинетах власти. Ещё пару лет назад он вряд ли полез в столь опасное единоборство с ними. Какникак сам был из их гнезда. Туров вспомнил недавнее приглашение в кремлёвскую администрацию и странную беседу с двумя высокопоставленными чиновниками – помощником президента Ильей Ильичем Крутовым и директором Агентства национальной безопасности генералом Петром Семёновичем Кушаковым.
Он до сих пор толком не мог понять, что им было надо. То ли воздать должное за бескомпромиссную борьбу с криминальными банками, то ли выведать информацию типа кого на этот раз он собирается накрыть медным тазом.
– Всё, что вы делаете, безусловно, заслуживает высшей похвалы. Но с вашей прытью, Алексей Борисович, скоро страна останется без банков, – как бы в шутку, с улыбкой сказал тогда на прощание Крутов.
– А правду, Алексей Борисович, говорят, что в вашем чёрном списке сотни банковских учреждений? – поинтересовался в свою очередь Кушаков. – Вы бы прислали списочек первоочередных кандидатов на «секир-башка». Чтобы, так сказать, самим не нарваться да и родственников уберечь.
– Именно так, товарищ генерал, – с нескрываемой гордостью ответил Туров, проигнорировав генеральскую просьбу. – Вы даже себе представить не можете, какой ущерб они способны нанести стране.
– Это я не представляю? – уже готов был обидеться Кушаков. – Чего бы мы стоили, если б не представляли?!
Чёрт возьми! В голове банкира вдруг мелькнула страшная догадка. А ведь эти двое кремлёвских заправил просто-напросто хотели его напугать, мол, пора бы остановиться и не играть с огнём. Значит, эта журналистка Полётова была всё-таки права, когда, собирая материал для книги, не ленилась повторять, что многие нити тёмных финансовых делишек действительно тянутся наверх. Хотя что значит права? Будто он сам того не знает. Кто, как не он, помогал в этом.
– Алексей Борисович! Алексей Борисович! Что-то долго вы сегодня тренировались! – На аллее парка словно из-под земли возникла фигура запыхавшейся журналистки Полётовой.
Легка на помине. Алексей не знал, радоваться ему или бежать прочь от опасности, которую все последние годы представляла для него Полётова. Разумеется, не как женщина, а как журналист.
– Что случилось? Опять караулите ради какого-то нового интервью?
Туров поймал себя на мысли, что неожиданное появление журналистки именно в тот момент, когда он о ней вспомнил, смахивает на мистику.
– Ничего особенного не случилось. Просто случайная встреча. Ничего я от вас не хочу.
– Не верю.
– Вас, Алексей Борисович, не проведёшь. Я действительно искала с вами встречи. Почему вы не отвечаете на звонки? Вы опять, как и в прошлый раз, решили, что, отключив все свои телефоны, изолируете себя от мира? На днях снова звонил Курт Зоммер. Помните такого?
– Ещё бы! Думал, забуду, так нет. Ох, и надоел мне этот ваш Зоммер, уважаемая Алла Сильвестровна. Он мне даже во сне стал мерещиться, хотя я его и в глаза никогда и не видел.
– Скоро увидите! Приезжает в Россию.
– Что ж он через вас опять решил действовать? Почему мне не позвонил, когда собрался ехать?
– Так я и начала с того, что вы на звонки не отвечаете. Судя по всему, ваше досье никак не даёт покоя этому Зоммеру, – «обрадовала» журналистка. – Да и сам он раздобыл какие-то, по его словам, важные материалы, касающиеся России. Говорит, что хочет получить вашу экспертную оценку.
Туров неожиданно для себя насторожился, чего в последнее время случалось далеко не часто. За кого вообще его принимает этот адвокатишка?! Всего лишь за эксперта? Или по чьей-то указке косит под дурачка? Делает вид, что понятия не имеет о его «многоплановой» роли в отмывке денег и переводе их за границу? Сам наверняка уже всё, что надо, нарыл. Теперь очную ставку ему подавай...
– Вот оно в чём дело, а я-то грешным делом подумал, что вы лично соскучились по мне, – картинно улыбнулся Туров. Хотя он особо и не кривил душой. Давняя неприязнь к этой женщине после нескольких коротких встреч даже сменилась уважением к её персоне.
– Если честно, не без этого... – лукаво улыбнулась Полётова.
И тут ни с того, ни сего, движимый каким-то необъяснимым внутренним порывом, Алексей стал вдруг вслух читать молитву:
– Отче наш, Иже еси на небесях! Да святится имя Твоё, да приидет Царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небесях и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого...
– Что это с вами, Алексей Борисович? – с нескрываемой тревогой в голосе спросила Алла.
– Предчувствие, – сказал он просто, и Полётовой стало его жалко. – Понимаете, у меня внезапно возникло недоброе предчувствие, дорогая Алла Сильвестровна. – С некоторых пор любое упоминание о банковских делах, о том дефолте навевают на меня не только тягостные воспоминания, но и суеверный страх, – удручённо признался Туров. В этот момент для
