компьютера. Удачин тут же припомнил недавнее послание некоего «доброжелателя», ввергшее в тоску практически всех магнатов Рублевки. Конечно же их замуровали на Рублевке лишь с одной целью: самым иезуитским способом отнять собственность. В том числе и его собственность!
Если бы Александр Михайлович Удачин в этот момент вдруг решил полюбоваться на себя в зеркале, то без поллитра вряд ли себя узнал. Его гладкое, красивое, все еще молодое лицо напоминало свежевспаханное поле. Волосы местами покрылись патиной, словно ему было не сорок, а не меньше полтинника...
Неужели это возможно? Ведь еще совсем недавно с подачи Кремля на благо Родины он занялся слиянием своей компании с одним из мировых металлургических монстров. А теперь получается, что ее по новому закону могут передать в государственное управление? Абсурд какой-то! Чертовщина!
– Я же всегда был лоялен к властям. Я никогда ни в чем не отказывал им! – как заклинание произносил он себе под нос, не находя места в собственном доме. На какое-то мгновение Удачин поймал себя на мысли, что сходит с ума от собственного бессилия.
Неожиданно в гостиной раздался звонок телефона. Словно ужаленный, Александр подскочил к аппарату. По внутренней линии звонил его всемогущий конкурент Стрельцов.
– Ну что, прочитал? – без лишних вступлений спросил одинокий волк, как его называли меж собой металлурги. – Зажопили нас, как фраеров, рейдеры кремлевские. – Голос Стрельцова действительно походил на рычание разъяренного волка.
– Ты всему этому веришь? – все еще надеясь в душе, что сброшенная с неба листовка лишь глупый розыгрыш, спросил Удачин.
– Верю, обласканный ты наш, хотя, видит бог, ох как не хотел бы. Потому как кроме листовок у меня есть и другие источники информации.
– Так ты что, имеешь канал связи? – оживился Удачин в мгновенно созревшей надежде им воспользоваться.
– Ты что, коллега, ничего не понял? Какая разница, есть у меня канал связи или нет? Неужели ты все еще веришь в своих приятелей за Стенкой? – У Стрельцова от волнения пересохло в горле, и он сделал паузу, чтобы хотя бы облизать губы. – Твой тезка Духон тебе тоже совсем недавно лекцию читал, сомнениями делился, – продолжил Стрельцов после небольшой паузы. – Теперь к черту сомнения! Нам объявлена война, дорогой мой коллега. И чем раньше мы это уразумеем, тем будет лучше. Так что готовься начинать все сначала.
– А меня ведь еще три месяца назад предупреждали, но я не поверил, – промямлил Удачин в трубку. – Я никому не говорил, но у меня в Швейцарии такая история случилась...
– О чем предупреждали? Кто предупреждал? – заинтересованно спросил Стрельцов.
– Это долгая история...
– Так подъезжай, расскажи.
– Не сегодня. Сил нет. Как я понимаю, нам всем все равно придется собраться. Ну, я имею в виду друзей по несчастью...
– Заметано, – быстро согласился Стрельцов. – Я приглашу мужиков к себе и отзвоню когда. – Ему, несмотря на агрессивно-уверенный тон, как и коллеге-металлургу, сейчас не хватало общения.
Повесив трубку, Удачин никак не мог успокоиться. Он принял две таблетки снотворного и попытался уснуть. Но вместо этого его мучили воспоминания.
А ведь поначалу как все хорошо складывалось!
...В уютном конференц-зале цюрихского отеля «Мэрриотт» за столом из редкой красоты карельской березы расположились семеро респектабельных мужчин. Они встречались здесь уже не раз и не два, поэтому ощущали себя словно дома.
Самым молодым среди них был металлургический магнат Александр Удачин. Напротив него, отпивая из фужера минеральную воду «Виши», сидел пожилой сухопарый джентльмен в темно-сером твидовом пиджаке. Он то и дело поглядывал сквозь затененные стекла очков в золотой оправе на визави, словно вопрошая, понимает ли тот суть собственных же предложений. Это был господин Рудольф Минх – глава концерна «Альтаир».
До этого Минх довольно обтекаемо прощупывал Удачина не столько на предмет его предприятия, которое было отлично известно в кругу металлургов Старого и Нового Света, сколько на то, как к предложению русского относится правительство его страны.
– Если вы скажете, господин Удачин, что ему вообще неизвестна суть вашего предложения, то, простите, я в это не поверю.
– Так я не скажу, – улыбнувшись, ответил сталелитейщик. – Более того, правительство в известной мере само предложило мне выйти на рынок. И в этом оно имело в виду и свой резон: выяснить, каково отношение Запада к самому факту приобретения русскими такого монстра, как «Альтаир». Согласитесь, господин Минх, прежде было все наоборот: Запад всегда покупал, а мы всегда продавали.
– Извините, господин Удачин, но я бы внес поправку: никто никого не покупает. Речь идет о слиянии, – с кривой улыбочкой тактично заметил Минх.
– Прошу прощения, – коротко извинился собеседник.
– Я слышал, что вы на этот счет получили благословение президента?
– Вас не обманули. Все телеканалы мира информировали о возможности нашей сделки, – с видимой гордостью сказал Удачин, хотя он был все еще уязвлен справедливым замечанием главного акционера «Альтаира».
Переговоры длились битых шесть часов, и Александр уже начал ерзать на стуле. Наконец около семи вечера старик Минх поднялся с места. Его примеру с явным облегчением последовали остальные участники переговоров. Особенно обрадовались русские. Перед отъездом они еще надеялись успеть сделать традиционные покупки на Рождество.
– Я думаю, уважаемый герр Удачин, теперь мы можем смело передать документы юристам. А как только они будут готовы, назначим день подписания договора. Надеюсь, акционеры «Альтаира» будут удовлетворены условиями?
«Еще бы! – промелькнуло в голове Удачина. – Мы даем за ваши акции цену, вдвое большую их котировок на бирже».
– А вы сами-то довольны?.. – словно разгадав мысли русского олигарха, поинтересовался Рудольф Минх.
– Да вполне, – не очень уверенно ответил Удачин.
Делано улыбнувшись, он пожал руку пожилому джентльмену. И наспех попрощавшись с остальными участниками переговоров, дал последние указания своим экспертам из Москвы. Затем быстрым шагом направился к скоростному лифту.
Александру не терпелось поскорее добраться до апартаментов, дабы расслабиться в струях джакузи, после чего можно было подумать и о том, где и как развлечься. Его апартаменты располагались на последнем, девятнадцатом этаже, откуда открывался отличный вид на город. Хотя Цюрих, конечно, не Женева, но все же...
От отеля, который находился вдали от городской суеты, было всего десять минут пешком до центра Цюриха. И Удачин уже мечтательно размышлял, как, отдохнув, отправится на прогулку. Не успел Александр переступить порог номера, как вслед за ним прибежал запыхавшийся портье в ярко-красном пиджаке.
– Герр Удачин, герр Удачин, – обратился он к хозяину номера. – Для вас есть сообщение. Точнее, письмо. Его оставила одна приятная дама. Она все время повторяла, что это очень срочно и очень важно.
Он протянул маленький серебряный поднос, на котором белел конвертик. От мессиджа исходил тонкий аромат женских духов, а на самом конверте было отчетливо видно тисненое изображение герба – очевидно, фамильного. Удачин вскрыл конверт и развернул послание таинственной незнакомки. На розовом листке с водяными знаками в виде того же фамильного герба изящным женским почерком было написано следующее:
«Что за странное приглашение? – подумал он. – Почему так официально? Что за чопорный стиль? Ведь можно было без всяких выдрючиваний через портье связаться со мной по телефону».
Любопытство распирало молодого бизнесмена. Интересно, сколько ей лет? Как выглядит? Что ею действительно движет? Так или иначе, ровно в восемь Удачин стоял у входа в отель. За ним с трехметровым отрывом неотступно с мрачным видом следовал охранник, явно недовольный незапланированными передвижениями подопечного.
Наконец из затемненного чрева одного из подъехавших автомобилей появилась молодая, на вид лет тридцати пяти, женщина, всем своим видом излучая достоинство и простоту. Удачин с нескрываемым восторгом уставился на ее красивое, типично славянское лицо, облагороженное европейским шармом. Походка графини была столь же легка, как черное шелковое платье от Шанель, поверх которого была небрежно накинута шиншилловая шуба. Казалось, ее длинные, стройные ноги вообще не касаются земли. Прелестная головка с тщательно уложенными волосами грациозно покачивалась в такт движениям гибкого тела. Украшений на женщине почти не было – только на шее, свисая до углубления груди, поблескивал бриллиантовый кулон.
– Здравствуйте, вот и я. Та самая Елена. – Графиня протянула ему руку. – Сразу хочу поблагодарить, что приняли мое предложение.
– А я Александр.
